Время возмездия

Но Миклашевский хорошо знал: именно сейчас нельзя идти вперед и показывать «что умеешь». Надо сперва раскусить противника, понять его, оценить и лишь потом принимать решения. Они сошлись в центре ринга и закружили, словно заранее договорились и отрепетировали замысловатый танец. В зале стало тихо, слышно было, как поскрипывала канифоль под подошвами боксеров. Ни тот ни другой не нападал, а каждый старался запутать, сбить с толку соперника, ошеломить возможными вариантами ударов и в то же время был начеку, зорко следил за каждым движением, готовясь мгновенно отреагировать на любую опасность. В эти короткие секунды первого раунда Миклашевский как-то сразу почувствовал уверенность в себе. Грубер осторожничает. Хваленый немец, имея такую фору, не идет напролом! И это неспроста. Видать, предыдущие убедительные победы русского над серьезными соперниками сыграли свою роль. Как бы его, Грубера, ни настраивали, ни подготавливали, а, выйдя на ринг против Миклашевского, встретившись лицом к лицу, германский чемпион не спешил выкладывать свои козыри, не торопился лезть под кулаки русского. Человек остается человеком, и в критические мгновения, встречаясь с опасностью, срабатывает природный инстинкт самосохранения. Психологическая борьба, которая завязывается в первые мгновения поединка, обычно непонятная зрителям, но очень важная для обоих соперников, шла полным ходом. В эти первые секунды боя закладывается основа всей последующей встречи. Бурное невидимое столкновение силы духа и воли одного с волей и силой духа другого, когда боксеры чувствуют друг друга каким-то шестым чувством, воспринимают кожей тела, зрачками глаз, — эта борьба безжалостна, она не знает компромиссов. В эти мгновения, еще до нанесения первых ударов, определяется лидер, который и диктует ход поединка. Об этом редко говорят даже сами боксеры, судьи не всегда замечают, лишь вдумчивые тренеры да старые боксерские волки, по опыту прежних своих боев, могут определить духовного лидера. Но духовная победа не всегда приводит к победе физической. Дальше наступает пора единоборства воли, силы, знаний, умения, выносливости и многих других важных частей, составляющих сложный комплекс боксерского искусства. Миклашевский выиграл эти первые мгновения и почувствовал, что одержал верх над хваленым немцем, что тот где-то внутри дрогнул, что Грубер не особенно уверен в конечном победном результате, хотя знал, что и судьи и зрители на его стороне. И победа духа влила новые силы Игорю, укрепила надежду. А внешне ничего не изменилось на ринге. Боксеры все так же кружили и плели тонкую паутину обманных движений…

— Бокс! — властно выкрикнул рефери, как бы подталкивая соперников к активным действиям.

«Пора начинать», — решил Миклашевский, понимая, что если судья на ринге и будет наказывать боксеров за неведение боя, то в первую очередь объявит предупреждение именно ему, русскому. А боксерские правила суровы: после трех предупреждений дисквалификация… Надо не давать лишних козырей в руки судей, на объективность которых сейчас рассчитывать не приходится.

И он пошел вперед. Легко и непринужденно, как на тренировке, начал атаку. Сделав ложные движения, послал два прямых длинных удара. Но Грубер, защитившись подставками, мгновенно ответил тем же. Начались, как говорят, активные действия. Грубер, быстро перемещаясь по рингу, хитрил, и Миклашевский получал в ответ не меньше, чем наносил. Удары жесткие, сухие, хорошо отработанные. Но Миклашевский шел вперед. Боксеры кружили, схлестывались и отходили. Так схлестываются в океане две встречные волны и, выбросив вверх сноп брызг, шумя и пенясь, откатываются назад, чтобы через секунды снова столкнуться с еще большей силой и яростью. Ни тот ни другой не уступали. Сражались на равных. Миклашевскому это было невыгодно. «Так, пожалуй, можно и проиграть, — мелькнула мысль, обдав холодом, когда Игорь, завершив атаку, снова отскочил на безопасную дистанцию. — Надо менять тактику». И в следующем броске, после прямых, пошел на сближение, в среднюю дистанцию. Но Грубер охотно принял вызов и осыпал его градом ответных хуков и апперкотов. Он работал, как автомат, четко и быстро, выпуская одну отработанную серию ударов за другой. Миклашевский успешно защищался, призывая все свое умение и мастерство. Прорывались лишь отдельные удары, получать которые было не очень приятно. А зал ожил. Немецкого чемпиона подбадривали аплодисментами.

— Бей русского!

— Вали его!