Время Z

— Вы это извините. Нервный стал, аж самому противно. Идите, я присмотрю за вашей машиной, не волнуйтесь.

Слово

Памятник архитектуры — железнодорожный вокзал видел на своём веку много встреч и много прощаний, и если бы это здание было человеком, а не каменной громадой из красного кирпича, то сегодня оно испытало бы глубокое смятение, пополнив свой старинный архив ещё одной разрывающей сердце сценой.

На прихваченном мартовским инеем перроне стояла группа людей, чем-то похожих друг на друга. Сразу можно было догадаться, что это одна семья: рослый седовласый военный с вещмешком, четверо детей, стройная молодая женщина и крепкий мужчина с армейской выправкой. Внуки и дочь еле удерживали слезы: пожилой доброволец до последнего дня скрывал от них, что отправляется на Донбасс. Сын, посвященный в планы отца немного ранее, держал взгляд ровным, хоть на душе человека, отдавшего полжизни службе в спецназе, скребли дикие кошки.

— Деда, ты, правда, уезжаешь? — жалобно пролопотал самый младший из присутствующих.

— Правда.

— На войну?

— Да.

— Боишься?

— А чего бояться? Пока мужчина в силах, он защитник. И если он не притворяется защитником, то его место сегодня там, где идёт битва за Отечество.

Мальчишка шмыгнул носом.

— А если тебя убьют?

— Я не ворон, всё равно триста лет жить не буду.

Послышались всхлипы белокурой внучки. Схватившись за косички, она горестно зачастила:

— Деда, не уезжай! Мне страшно!

К ней присоединились сёстры:

— Как нам без тебя? Что нам теперь делать?

— Учиться и беречь. Каждый день учиться чему-то новому и беречь русские традиции, — дал наказ дедушка, оглядев поочередно всех внуков и, задержав взгляд на сыне, добавил, — и пока меня нет, во всём прислушиваться к старшему мужчине, спрашивать у него совета.

Дочь покусывала губы, не решаясь высказаться. На лице мелькали обида, гнев, тревога. Едва сдерживаемые слёзы застелили глаза.

— Почему? Почему? — еле слышно выдавила она.

— Дочур, ну что ты как маленькая? Ты же меня знаешь… Помнишь как у Омара Хайяма? — и он процитировал:

«Бренность мира узрев, горевать погоди!

Верь: недаром колотится сердце в груди.

Не горюй о минувшем: что было — то сплыло.

Не горюй о грядущем: туман впереди…».

— Горевать не будем. Будем молиться, — шёпотом пообещала дочь.

У дедушки для каждого находилось слово. То самое, заветное слово, которое оттачивалось опытом, вело по жизни, помогало на перепутье. Слово, которое и на склоне лет он не предал, ибо научился ему от отца и деда.

Голос из динамиков провозгласил отправление поезда. Провожающие наперебой загалдели:

— Мы тебя любим! Береги себя! Возвращайся скорее!

Младший скривился, чтобы не расплакаться, сжал кулачки и дрожащим голоском произнёс:

— Деда, я тебя жду! Очень жду!

Перед тем как заскочить в тамбур, дедушка подарил близким скупые объятия и без тени сомнения произнёс:

— Мы победим, обязательно победим!

Укрепы

Зимний вечер вступил в свои права. Из детского сада потянулись стройные ряды: уставшие родители и подпрыгивающие задорные ребятишки. Старенький Алексей Иванович, опираясь на палочку, неспешно вёл внука. Идти до дома всего ничего: парк пересечь. Но как же обойти стороной игровую площадку? По сложившейся традиции Серёжа вихрем проносился по всем качелям и горкам, и уж потом отправлялся домой. Но в этот вечер малец только разок скатился с горки и подбежал к деду. Они медленно выдвинулись по расчищенной аллее.

— Ты сегодня быстрее. Замёрз?

Серёжа замотал головой.

— Чего тогда?

— Деда, а как «укрепы» строят?

Неприятный холодок пробежал по спине Алексея Ивановича. Сын на Донбассе около полугода. Для младшего внука он был в служебной командировке. Серёжа потянул за рукав, напомнив о себе. Алексей Иванович напряжённо улыбнулся и отстранённым тоном ответил:

— По-всякому бывает. В основном из бетона возводят различные сооружения и делают между ними переходы.

Серёжа сосредоточенно нахмурился.

— Как домик крота. А почему очень много бойцов для захвата нужно?

Алексей Иванович остановился.

— А ну-ка давай, выкладывай, что знаешь!

Брови мальчика встали холмиками. На лице смятение. Попался. Серёжа опасливо спросил:

— Ты меня не выдашь?

— Обещаю.

Внук воспрянул и на одном дыхании выпалил:

— Мой папа воин! Деда, он настоящий воин! Я им очень горжусь! Он герой!

Алексей Иванович в сотый раз упрекнул себя. В своё время он не настоял на том, чтобы открыть внуку правду, обойтись без секретов. Но таково было решение сына и невестки, и он молчал.

— Так. Продолжай.

— Мне Игорь сказал, что папа в госпитале. Не волнуйся, у него осколочные ранения. Мелкие царапины такие. Он быстро поправится.

Дедушка сглотнул. Взрослые могут тайнами обложиться сколько угодно, но детям не объяснить, что это делается из добрых побуждений. Старший брат благополучно «сливал информацию» младшему. На сердце Алексея Ивановича потеплело: «Молодцы ребятки, дружные, договорились. Но как случилось, что о ранении сына ему самому не было известно? Ох, уж эти недомолвки во благо…».

— Что ещё Игорь говорил? — осторожно поинтересовался дедушка.

Серёжа потёр кончик носа.

— Он вчера к дяде Роме заходил. Папе звонили.