Время желаний. Другая история Жасмин

— Да, присматриваюсь, что нужно будет поправить в первую очередь, — сказала она, задумчиво приложив палец к подбородку. — Пожалуй, я бы добавила немного света. Скажем, десяток факелов здесь, здесь и вон там. А еще, наверное, не мешало бы кое-что побелить. Мне кажется, городу пора придать немного другой оттенок. Побольше лунно-серебристого или цвета яичной скорлупы. И поменьше песочного.

— Точно, песочного надо поменьше, — согласился Аладдин. Он обвил ее рукой и притянул поближе к себе, а она положила голову ему на плечо. Мы сейчас как две кошки, мелькнуло у него в голове. Сидим рядышком на гребне стены и смотрим на луну.

Вот только смотрели они в основном на дворец. Дворец, в котором происходили самые ужасные вещи. Он чувствовал, как биение ее сердечка выдает волнение, скрытое за спокойной, шутливой улыбкой — так же, как и тревожные удары его собственного. А может быть, он чувствовал только свое сердце? Как трудно в этом разобраться…

— Мы должны спасти Маруфа, Ахмета и Ширин, пробормотала она. — Во что бы то ни стало. Все остальное… что ж, если не получится, мы попробуем еще раз. Но мы не можем допустить, чтобы они погибли.

— Я знаю, — кивнул Аладдин, обнимая ее еще крепче.

— Я все время вижу перед собой его лицо… и Ширин с Ахметом в песке… — продолжала Жасмин. — Но…

— Но что? — Аладдин мягко отстранился и повернул ее лицо к себе.

— Сейчас ты подумаешь, что я говорю глупости. И что я страшная эгоистка, — выпалила она, покраснев.

— Скажи мне, — мягко подтолкнул ее Аладдин.

Жасмин вздохнула. Слова давались ей с трудом.

— Понимаешь, в конце концов… в конце концов они там вместе. У детей есть Маруф, который старается им помочь. А у Маруфа есть мы, кто стремится его спасти. Но если бы на их месте оказалась я… я была бы сама по себе. До того, как я встретила тебя, и до того, как присоединилась к Моргиане и Дубану, и их Уличным Крысам, я была совсем одна. До того, как я сбежала из дворца, моим единственным другом был тигр.

Аладдин тихонько рассмеялся.

— До того, как я встретил тебя, моим единственным другом была обезьяна. — Он поцеловал ее в лоб. — Отличная подобралась парочка.

Жасмин взяла его ладони в свои. Руки Аладдина были заметно больше, но он вдруг почувствовал, что они словно уменьшились в ее тонких пальчиках: в ласковом тепле, под защитой. Она подняла на него огромные блестящие глаза, в которых едва заметно плескалась неуверенность.

— Аладдин, — прошептала она. — Я люблю тебя.

Он уже открывал рот, чтобы ответить… Месяц назад — всего-то несколько недель! — он непременно ляпнул бы что-нибудь беззаботное и глупое, лишь бы нарушить такую трудную, почти невыносимую серьезность этой минуты.

— И я люблю тебя, Жасмин, — сказал он просто.

Он высвободил руки и ласково сжал ее хрупкие ладони.

— Что бы ни случилось дальше — спасем мы этот город или он провалится в тартарары и канет в небытие навсегда, — я бы никогда, ни за что не изменил бы ни единого мгновения из тех, что мы провели вместе. Ты — самое прекрасное… единственное прекрасное, что случилось в моей жизни.

Из темного уголка среди камней донеслось полусонное недовольное ворчание.

— Конечно, кроме тебя, Абу, — улыбнулся Аладдин.

Жасмин тоже улыбнулась тихой, спокойной улыбкой.

А потом наклонилась и поцеловала его. От прикосновения ее теплых губ ему стало жарко — так жарко, как не бывало даже в самую знойную летнюю ночь. Ему очень хотелось запустить пальцы в ее густые черные волосы, но она снова заплела их в тугую косу. Но ее открытая шея и теплая спина были в его власти, и он с затаенным восторгом погладил их пальцами.

Когда их губы разомкнулись, Жасмин снова приникла головой к его плечу.

— А теперь все твои друзья стали моими друзьями тоже. Видишь, благодаря тебе у меня вдруг появились друзья.

Аладдин фыркнул.

— Знаешь, они снова стали моими друзьями только после того, как появилась ты. Ты вроде как… помогла нам зарыть топор войны. Со всеми этими твоими незначительными пустяками вроде спасения Аграбы и снабжения едой голодающих.

Жасмин улыбнулась:

— Да, я ведь так ничего и не узнала бы о голоде и нищете, если бы не ты и твои друзья. Готова поспорить, в Аграбе есть еще полным-полно такого, о чем я даже не догадываюсь. И когда я стану султаншей, я позабочусь о том, чтобы Уличные Крысы всегда держали меня в курсе.

— Правда?

— Само собой. Я должна знать, чем живет мой народ, чтобы быть хорошей правительницей. И эта сеть поддержки друг друга, которую создали Уличные Крысы, — одна из самых лучших вещей, которые я узнала. Возможно, я придумаю, как использовать ее на благо людей в больших масштабах.

— Отличная идея, — рассмеялся Аладдин. — Уж я уверен, что Моргиана и Дубан будут рады поучаствовать в будущем преображении Аграбы. Даже если это окажется не противозаконно.

— О, я просто не могу дождаться, когда мы сможем начать! — воскликнула Жасмин, нетерпеливо вскакивая на ноги. — Я так хочу поскорее увидеть, что у нас получится. Я хочу победить. Когда мы вызволим Маруфа с детьми и добудем лампу и книгу, это станет началом.