Время жить

Пора уезжать. Он свое дело сделал. Но отъезд – это тоже ритуал.

На выходе его обычно встречали несколько человек. С «челобитными» и жалобами. Так как в России достучаться до властей в обычное время почти невозможно, люди пытаются прорваться именно в дни выборной кампании. Рассуждают так: «Теперь-то мы им нужны. Голоса наши. Пусть помогают».

Вот и сейчас люди подходили, благодарили и, конечно, изливали свои проблемы, беды и несчастья. Он ручкался, согласно кивал, выслушивал, кого-то сразу отправлял к помощникам, что крутились здесь же.

Но вера наших людей в заезжего барина так велика и несокрушима, что иногда попадались и клинические случаи.

Вот какая-то тетка в вязаной кофте и с высоченной прической прорвалась к нему.

– Я вот о чем вас хотела попросить, – проговорив льстивое предисловие о том, какой он хороший, с ходу взяла быка за рога просительница. – Моя дочка, Светочка, взяла в банке кредит на сорок тысяч рублей. Дитя неразумное. А теперь надо его отдавать. Может, вы нам поможете?

– В чем? – недоуменно спросил Дубравин. – Я не банкир, повлиять на ситуацию не могу…

– Ну, отдать кредит!

– Как? – продолжал удивляться он.

Она посмотрела на него, как на слегка ненормального.

– Дайте нам денег. А мы его заплатим!

Дубравин опешил. Главное правило, которому его обучали специалисты-консультанты – никогда не говорить «нет» и всегда все всем обещать. Но здесь он его нарушил.

– Знаете, я не имею такой возможности! – заявил он.

Уже через минуту его старая «Волга» снова отправилась в плавание по проселочным дорогам. Поскрипывая на ходу металлическими косточками, этот рыдван, специально реанимированный умельцами для выборов, успешно преодолевал ямы и гигантские лужи.

По дороге к следующей точке Дубравин изучал график встреч в этом районе.

Сегодня у него их пять.

«Так! – начал он. – Детский сад № 162, руководитель – Валентина Александровна. Примечание в скобках: “Знает вас по статьям, лояльна”. Средняя школа в Урловке. В скобках: “Село в 1078 дворов”. Медицинский пункт…»

Едва они повернули в сторону крупного населенного пункта, в котором, согласно графику, значилось 623 двора, как у него в кармане раздалась трель сотового. Из него послышался испуганный голос Марины Сорокаумовой:

– Ксан Ксеич! Тут такое дело! Ну, прямо никудышное дело. Все пропало.

– Какое дело? Ты меня, Марина, не пугай! У меня сейчас тяжелое время…

– Какой тут пугать! Губернатор Кулик вчера на встрече со школой милиции объявил, что «независимым кандидатом» от партии власти теперь пойдет господин Сосук.

– Как Сосук? Он же обещал поддержку нам!

– Да, вот так!

– Он же офицер! И свое слово не держит! И этот Со-сук, он же из бывших. Не из его команды, а из врагов…

Дубравин в свое время не раз общался с советскими функционерами. Те если говорили и обещали, то выполняли. «Видно, измельчал совсем народ!»

– Да, не держит. Но туда огромные деньжищи вложены! За спиной Сосука стоит наш самый главный олигарх. Миллиардер.

– Тот, с которым мы тогда встречались? Обедали?

– Ну да.

– Так он, значит, все-таки решил двигать своего человека?

– Да, видно, так. Теперь у нас будет море проблем. Против нас бросят весь административный ресурс.

Дубравин вспомнил профессора Ершова, который говорил ему, чем прославился этот бывший. Вспомнил и самого соперника. Маленького кругленького человечка с розовым пухлым личиком. Подумал: «Да, этот всем удобен. И на все готов. “Чего-с изволите?” Трудно нам придется!»

* * *

Он и не представлял, насколько трудно. Уже на следующий день в селе, куда Дубравин приехал со своею командою, его ждал большой и неприятный облом. Местный дом культуры встретил его ржавым замком на двери. Сам глава этого поселения, еще вчера обещавший всемерную поддержку, спрятался с глаз долой. Телефон его не отвечал.

Они поехали дальше. Ведь несмотря на поступившие свыше указания не допускать его до общения с народом, закрыть школы, детские сады, поликлиники, предприятия, нашлись люди, посмевшие его поддержать.

Тот же Николай Болгов, когда его спрашивали, почему он не отступился от этого чужака, приезжего, отвечал: «Этот парень – не то, что наши вахлаки, которые два слова связать не могут. Он знает, что говорит. И говорит по делу!»

Но, как известно, сила солому ломит.

Они не сдавались. Теперь приходилось выходить прямо на улицу. Агитировать во дворах.

Вообще, выборная кампания, так же как и войсковая операция, имеет свои правила. На войне позиции противника сначала утюжит авиация, потом артиллерия. И лишь после этого на них идут танки и пехота. На выборах первым должно отработать телевидение, затем газеты и наглядная агитация. И только потом выдвигаются вперед агитаторы, идет на встречи сам кандидат. Те же, кто не имеет поддержки властей, не могут рассчитывать на помощь со стороны телевидения и газет, принадлежащих администрации.

И сейчас, образно говоря, они идут в атаку сразу. С голыми руками. Вот и Дубравину теперь надо «бросаться на амбразуру».

Дубравин и его команда подъехали во двор. Вышли из машины. Кандидат остановил какую-то женщину с коляской. И произнес: