Время жить

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Острогрудые челны.

На переднем Стенька Разин,
Обнявшись, сидит с княжной,
Свадьбу новую справляет
Он, веселый и хмельной…

…Позади их слышен ропот:
«Нас на бабу променял,
Только ночь с ней провожался,
Сам наутро бабой стал»…

Песня доносилась откуда-то из-за высокого, закрывающего горизонт, поросшего лесом берега реки.

Пастух дядя Петя, тощий, мосластый, в одной майке и спортивных штанах, поднял с солдатского бушлата всклокоченную голову и даже привстал.

А старинная песня разливалась над простором, взлетала к небесам, обнимала холмы, тревожа русскую душу.

Петро оглядел свое не слишком многочисленное стадо рыжих коровок. И не выдержал. Решил подняться на холм, чтобы оттуда посмотреть – кто же это так здорово спевает на реке. По дороге к вершине вспугнул птицу. Коршун с шумом и хлопаньем крыльев взлетел с одиноко стоящего на вершине сухого дерева, поднимаясь все выше и выше, пока не превратился в точку на синем небе.

С холма пастуху открылась река, которая блестела под солнцем, рассекая бескрайний простор. Левый берег пологий – на нем заповедные леса. Правый – высокий, укрепленный опушкой деревьев – переходил в степь, где там и сям раскинулись деревеньки, села и фермы. Дух захватывало от этой панорамы русской равнины.

По петляющей ленте реки далеко-далеко внизу, словно палочки и щепочки, скользили байдарки. И в каждой сидело несколько человек, распевавших дружно и слаженно.

* * *

Дубравин – загребной. Он сидел на корме зеленой прорезиненной байдарки и ловко, но неторопливо орудовал веслом. При каждом мощном гребке вода за кормою журчала, а легкое суденышко стремительно ускорялось.

За его лодкой шли еще несколько, с двумя-тремя путешественниками в каждой. Все экипажи оделись в полосатые синие тельняшки и широкополые зеленые шляпы. В руках порхали легкие алюминиевые весла, движения которых издалека напоминали взмахи птичьих крыльев.

На переднем сиденье его байдарки, удобно устроившись в сооруженном из спального мешка «гнезде», сидела красивая женщина – Людмила Крылова. Легкий загар еще не позолотил ее белую кожу горожанки, и потому она тщательно оделась, закрыв от солнца все, вплоть до кистей рук.

Флотилия уже давно двигалась по прозрачному зеркалу реки, окаймленному пышной зеленью полей и лесов. Искали удобное место, где можно остановиться на ночлег всей регатой.

Вспомнив молодость и поразмыслив на досуге о жизни, Дубравин предложил своей команде организовать летом поход на байдарках. Он был твердо уверен в том, что такое совместное времяпрепровождение, во-первых, сплотит коллектив, во-вторых, даст возможность просто по-человечески оторваться от рабочих будней, отдохнуть на природе, слиться с нею.

Свою мысль он для всех выразил так: «Каждый человек, чтобы не потерять себя, должен хотя бы три дня поспать на земле. Походить босыми ногами по траве. Искупаться в чистой реке. Остановиться. Подумать».

И вот, собрав вещички, закупив продовольственный запас на несколько дней, они тронулись в путь. Сначала выехали на автобусе к месту старта. Собрали там байдарки, спустили на воду. И ранним утром тронулись вниз по реке. Гребли уже много часов подряд, но подходящего места для стоянки пока не нашли.

Наконец впереди, в прибрежных кустах показалось свободное пространство с песчаным пляжиком. Дубравин указал на него длинным веслом и сразу же направил туда байдарку.

Причалили. Он, кряхтя, вылез из низкого брезентового логовища, помог Людмиле выйти на берег. Место просторное, уединенное. Есть где поставить палатки, развести огонь, кинуть на траву спальные мешки. «Здесь и будем ночевать!» – решил Александр. И замахал призывно подплывающим соратникам.

Дубравин собрал всех, кого смог. Первым откликнулся Володька Озеров. После нападения, отлежав в больнице, он уволился из Коргово и как свободный человек принял самое деятельное участие в подготовке регаты. Подъехал и Казаков. Как уж он, монастырский послушник, сумел найти время – знал только он сам, да, пожалуй, Господь Бог. Но приехал. И его лицо с густой, черной с проседью бородой резко контрастировало с безбородыми лицами остальных. Амантай, с которым Володька списался по чуду техники – Интернету – прислал письмо, в котором сообщил, что он «мысленно с ними». Франк отмолчался. Галину Шушункину не приглашали.