Время жить. Сопряжение миров

Доложив о готовности, я передал эстафету Мише, затем наступила очередь других членов экипажа. Предстартовая проверка занимала добрую четверть часа, но у меня не было времени скучать. Корабль просыпался, его системы одна за другой включались в работу. Он уже напоминал не спортсмена на стартовом поле, а проворачивающий винты лайнер, все еще связанный с причалом последним швартовом. Исполинская мощь переполняла его, но была покорна малейшему движению человека за штурвалом.

– Принято, – как-то буднично откликнулся капитал, выслушав последний рапорт. – Ключ на старт!

– Есть ключ на старт!

Я откинул специальную крышку посреди пульта и провернул большой красный переключатель на два оборота. Рядом со мной Эрик вжал в панель управления тугую клавишу.

Корабль вздрогнул. Где-то глубоко в его недрах с басовитым гулом раскрутились роторы антигравов, создавая отрицательное гравитационное поле. И Земля, повинуясь извечным законам природы, начала отталкивать корабль от себя с ускорением, равным ускорению свободного падения, – девять и восемь десятых метра в секунду за секунду. Ровное дно высохшего соленого озера, космодромные постройки, рыже-бурые горы сначала медленно, а затем все быстрее стали проваливаться вниз – точнее, это мы поднимались все скорее и все выше.

Наш «Одиссей» уходил с Земли. Уходил без громовых раскатов, без огненных факелов ревущих двигателей, без многократных перегрузок. Уходил молча, но неуклонно, словно сама Земля запускала его в дальний полет.

– Одна минута, полет нормальный. Скорость – ноль пятьсот восемьдесят восемь, высота – семнадцать и шесть, – слышится в наушниках голос Миши.

Мы еще не летим, мы падаем – падаем вверх. На экранах медленно, пока еще медленно удаляющийся пейзаж – серо-песочная пустыня, пересеченная голыми грядами невысоких гор, с блестящими пятнами высохших озер.

Возможно, нашему кэпу стоило бы сказать в момент старта что-нибудь… историческое. Но все за нас уже сказал Юрий Гагарин – первый, тот, кто проложил человечеству дорогу в космос. С тех пор прошло уже двести пятьдесят шесть лет, но мы все равно еще стоим на его плечах.

– Две минуты, полет нормальный. Скорость – один сто семьдесят два, высота – семьдесят и пять…

Земля уже далеко внизу, из-за этого наша скорость – чуть больше километра в секунду – почти не ощутима. Мы в мезосфере – своеобразной мертвой зоне, куда нет ходу ни атмосферным, ни космическим летательным аппаратам. Сюда не поднимется на своем гиперзвуковике наш земной человек Лешка Лобанов: на этой высоте слишком мало воздуха, чтобы питать двигатели, и нет опоры крыльям. Но и космический челнок может лишь проскочить этот слой, иначе со своей суборбитальной скоростью он просто сгорит, как сгорают здесь метеоры, называемые падающими звездами.

Мы тоже здесь не задержимся, но гравитационный двигатель, единственный из всех, способен держаться неограниченно долго на любой высоте. Не знаю, кого мы должны благодарить за антигравитацию, но тот, кто это сделал, подарил людям не только звезды, но и весь мир…

– Три минуты, полет нормальный. Скорость – один семьсот пятьдесят восемь, высота – сто пятьдесят восемь и шесть…

Три… Уже три минуты мы в полете. Третье ноября 2217 года – может быть, люди потом назовут этот день началом новой космической эры. Как четвертое октября 1957-го. Удивительно, я родился всего через десять с небольшим лет после первого прорыва в космос и еще помню, как со стартов ракет начинались телевизионные выпуски новостей. И вот – я за пультом управления кораблем, который проложит первую дорогу от Земли к звездам.

Вы, те, кто перенесли меня сюда! Сегодня я в первый и, наверное, последний раз поблагодарю вас за то, что вы сделали! Устроенная вами буря с кровью оторвала меня от корней, но она все же наполнила паруса космических странствий...

– Пять минут, полет нормальный. Скорость – два девятьсот десять, высота – четыреста тридцать восемь и четыре…

Это уже ближний космос, в котором летают спутники и космические станции. Земля внизу уже превратилась в голубой с белыми хлопьями облаков шар. Он выглядит таким спокойным и мирным. Как всегда.

Мы покидаем родную планету в неспокойное время: в Эфиопии продолжают стрелять, а великие державы грозят друг другу, поигрывая мускулами авианосных армад и аэрокосмических бомбардировщиков.

Неужели для того чтобы ощутить себя жителями одной планеты, нам обязательно нужен космический враг? Или – от этой мысли мороз пробирает по коже – не поможет и он?! И даже если на орбиту Земли выйдут чужие космические линкоры, политики по-прежнему будут решать свои приземленные делишки, интриговать друг против друга и сталкивать между собой народы во имя своих интересов?

– Десять минут, полет нормальный. Скорость – пять шестьсот три, расстояние – тысяча шестьсот семьдесят восемь…

Наше ускорение уменьшается с каждой секундой. Мы отдалились уже на четверть земного радиуса, и родная планета не в силах толкать нас с прежней силой. Что ж, пора отрываться от ее материнских объятий.