Время жизни. Акт I: Огонь (СИ)

Килии не пришлось спускаться, чтобы расцепить богов: Фрид сам выдернул руку из груди Инерай и сделал несколько шагов назад. Его глаза были широко раскрыты, дыхание учащенно, а руки сжаты в кулак. Он упорно смотрел в одну точку, постепенно пытаясь прийти в себя. Усмиряя мандраж, Фрид сложил ладони, и увидел свою правую руку, окрашенную кровью девушки по самое плечо, а затем и саму Инерай: полусожжёную — её тело уже начало восстанавливаться, — с сердцем наружу и огромной дырой в груди. Рвотный позыв вынудил Фрида зашевелиться и убежать подальше от ужаса, что сам натворил. Опустошив желудок, он тут же схватил кусок снега и стал обтирать им правую руку, смывая кровь.

— Поздравляю, — спокойно сказала Килия. — Хоть и с трудом, но ты не впал в безумство. И это с твоими-то ранами.

Фрид покосился на неё, не понимая, о чём та говорила, а затем посмотрел на живот, откуда во всю сочилась красная жидкость.

— Я не чувствую... — словно в трансе проговорил он.

— Но это не значит, что раны нет, — присела перед ним на корточки богиня. — Её надо вылечить — иначе ты умрёшь.

— Ум-ру?.. — кружилась голова Фрида.

— Хочешь, я тебе помогу?

— Почему... ты спрашиваешь? — не понимал он, ведь Килия нуждалась в нём — в его силе; она не могла дать ему умереть.

Богиня улыбнулась, словно насмехаясь над его безвыходным положением:

— Просто скажи: да или нет.

— ...Да, — едва удерживаясь в сознании ответил Фрид.

— Тогда поспи, — подложила она ему руку под голову, аккуратно опуская на землю. — Теперь всё будет хорошо...

«...Проснувшись, я увидел, как рядом с кроватью стояли Шон и Милакрисса. Их глаза были наполнены ужасом, словно моё лицо перемололи в бульдозере. «Ах, точно... — подумал я, — Инерай продырявила его иглами... Но разве Килия не должна была меня вылечить? Впрочем, что важнее, как они оказались в этом месте?» Я открыл рот, чтобы спросить их, но ни один звук не выходил из горла. Поднеся руку к шее, я удивлённо посмотрел на друзей: Шон отвернулся, а Милакрисса с прискорбным лицом приложила ладонь к уху. Её губы двигались без единого слова, и тогда до меня дошло, что она сказала: «Слух». Верно, что-то было не так с моим слухом, и я никак не мог выяснить, что именно и как это могло произойти, исходя из всех недавних событий.

Попросив блокнот с ручкой, я записал несколько вопросов, старательно выводя буквы, а затем отдал Милакриссе. Как только она взяла его, её брови подскочили, а испуганный взгляд вновь нацелился на меня. Повернувшись к Шону, что продолжал стоять спиной, она что-то сказала и дала посмотреть листок. Он выхватил ручку и стал записывать ответы.

Блокнот вернулся ко мне:

«Что случилось с Инерай? Она в порядке?

— Да, она отдыхает в соседней комнате.

Как вы здесь оказались?

— Мы хотели тебя поддержать».

«Поддержать в чём?» — недопонял я и заметил, как все вещи вокруг пришли в движение. Мои глаза не могли задержаться на одном месте ни на секунду, а всё тело медленно сгорало изнутри. «Но я же... Подчинил тебя», — говорил я пламени, что вновь пожирало мою плоть. Приподняв футболку, я увидел ничто иное, как огромную дыру внутри своего туловища. Она пылала огнём — ярким, красивым, жёлтым. Словно ведомый чьими-то указаниями, я опустил в неё руку, но там не оказалось дна. Возможно, то были сами врата ада, которые никто, кроме меня не видел и даже не ощущал. Просунув руку настолько далеко, что моя спина начала болеть от того, насколько сильно скрутился, я стал ощупывать некую поверхность, похожую то ли на искусственный снег, то ли на комки шерсти, и, когда мои пальцы обдало жаром от просочившейся крови, я со всей силы вцепился в этот неясный острый предмет. Постепенно вытаскивая его из собственной же плоти, я видел, как рука от плеча окрашивалась в цвет крови, что почему-то не вызывало никакого отвращения. Будто всё шло так, как надо. Наконец вынув руку из дыры, я повернул кисть, чтобы увидеть искомое — осколок.

В этот же миг я услышал шум машин, лёгкий шелест одежды всё ещё стоящих передо мной Милакриссы и Шона и очень, даже слишком, громкое замечание первой:

— ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ!

— ЧТО? — собственный голос звучал ещё громче обычного и сотрясал сознание.

— ШОН! — дёрнула она его за рукав, словно он знал решение каждой проблемы.

И когда мой друг развернулся, я впервые обратил внимание, насколько по-другому он выглядел: уставшее и мрачное лицо делало его на десяток лет старше, а в глазах плавал страх — то ли передо мной, то ли перед самим собой — я не понимал, — но он явно был не тем Шоном, которого я знал. С каждым его шагом, моё сердце начинало колотиться быстрее. На самый крайний случай я держал нагретым кулак. Он подходил всё ближе, и я прекрасно видел, как его рука тянулась к одеялу, что лежало у моих ног. Как только Шон схватил его, я тут же попытался ударить друга по лицу, но ему как-то удалось заблокировать атаку и накинуть ткань на мою голову в попытках задушить.

— Ещё чуть-чуть! — слышался голос Милакриссы. — Продержи его так ещё чуть-чуть!

Кислород пропадал, и я медленно терял сознание.