Время зверинца

— Сожалею. Но сейчас ты уже в себе? Не составишь мне компанию за обедом? Тут рядом открылся новый ресторанчик.

— Эти ресторанчики сейчас открываются рядом со всеми, — сказал я.

— Есть предложения получше?

Я предложил встретиться в том самом антикварном ресторане, где я в последний раз общался с Мертоном.

— О боже, Гай, там жуткая теснота и кишмя кишит литературный люд.

— Как раз это мне и нужно.

Злачное было местечко, что и говорить. Всего через месяц после самоубийства Мертона там скоропостижно скончалась, не докушав десерт, одна особа, занимавшаяся поставками подростковой литературы во второразрядные супермаркеты. В туалете того же ресторана состоялась резонансная драка между супругом одной сотрудницы издательства и неким итальянским писателем, любовником этой самой сотрудницы. И там же пару дней спустя вывихнул плечо ветеран-репортер, имитируя перед коллегами боевые приемы оскорбленного мужа. В литературных кругах пошли слухи, что это место проклято. Как следствие, его популярность в тех же кругах резко возросла. Для меня это заведение тоже обладало своеобразной притягательностью. Как и многим другим, мне хотелось своими глазами увидеть эксцессы, сопровождающие «развал изнутри» всей нашей книжной системы.

Другой — изначально всего лишь подсознательной — причиной моего выбора было удовольствие наблюдать за мучительными попытками Фрэнсиса втиснуть свои телеса в узкое пространство между столиком от зингеровской швейной машины и изъеденной жучком старинной церковной скамьей.

— Примерно так же, только нравственно, я мучаюсь в последние недели, — сказал я, пойдя в наступление еще до того, как нам принесли меню.

В его внешнем виде произошли существенные перемены: исчезла дурацкая полосатая рубашка навыпуск, зато появился галстук. Этот галстук был мне особенно неприятен. Уж очень он смахивал на подарок от женщины.

— О боже, — простонал он, выставляя вперед ладонь, как для защиты от удара, — надеюсь, мы не будем устраивать скандал или побоище в худших традициях этого заведения?

— Там будет видно, — сказал я.

— Во-первых, я и предположить не мог, что ты обидишься.

— Я заранее знал, что ты так скажешь. О которой из обид сейчас речь?

— А их разве две?

— Думаю, наберется и побольше.

— Ванесса упросила меня прочесть роман, при этом ссылаясь на тебя. Я прочел, и мне он понравился.

— Фрэнсис, по всей стране полно людей, годами ждущих, когда ты прочтешь их рукописи и выскажешь свое мнение. Многие из них умрут, так этого и не дождавшись, а еще больше умрет на месте, получив твой вердикт. Каким образом Ванесса сумела обойти их всех в очереди?

— Она твоя жена, Гай. Я сделал это из уважения к тебе.

Что бы ты сказал, если бы я отфутболил ее рукопись?

— Я сказал бы тебе «спасибо».

— Ты шутишь.

— Я серьезно.

— Это хороший роман.

— Я тебе верю.

— Ты разве его не читал?

— Нет. Она против того, чтобы я читал его до публикации.

А что с Поппи?

— Та же история. Ванесса запретила показывать ей рукопись.

— Речь не об этом, Фрэнсис. Какие отношения у тебя с Поппи?

— Я ее люблю.

— Любишь?! Ей шестьдесят шесть, а сколько тебе — сорок два? Плюс к тому она мать одной из твоих клиенток и теща другого клиента. И плюс ко всему ты знал о моей любви к ней.

— Ты не говорил о любви. Ты говорил, что хочешь подкатить к ней яйца, а потом написать об этом роман. Я тогда же просил тебя отказаться от этой затеи.

— Ты просил отказаться от затеи с романом. А подкатывать яйца к теще ты как раз активно советовал.

Наш разговор перешел на повышенные тона, и к нему с возрастающим интересом прислушивались все прочие посетители тесного ресторанчика. Они ожидали продолжения. Во взглядах, которые я ловил на себе, чувствовался призыв: «Ну-ка, врежь ему хорошенько! Вышвырни его на улицу!» Без сомнения, аналогичные сигналы поступали от них и Фрэнсису. Им было все равно, кто из нас победит. Они просто хотели посмотреть драку, желательно с пролитием крови. Литературный агент против автора — этот кулачный поединок станет хорошим дополнением к коллекции трагедий и скандалов, сопровождающих загнивание и умирание нашей профессии. Жаль, что я не позвал сюда еще и Ванессу. Жена-писательница против мужа-писателя — то-то был бы славный бой!

— Ты ввел меня в заблуждение… — начал Фрэнсис, но тут наши разборки прервало появление жареного осьминога.

Я терпеть не мог жареного осьминога, однако заказывал его в каждом лондонском ресторане. Прямо мистика, да и только, — всякий раз, как я делал заказ, в самый последний момент из меня непроизвольно вырывались эти два слова: «Жареный осьминог». Подобные вещи случались и со многими моими знакомыми, которые так же непроизвольно заказывали и получали совсем не то, что в действительности хотели.

— Повтори еще раз, Фрэнсис, — сказал я, оправившись от потрясения при очередной встрече с треклятым моллюском. — Мне послышались слова «ввел в заблуждение».

— Да, ты услышал именно это, и именно это ты сделал: ввел меня в заблуждение.

— Это каким же образом?

— Ты уверил меня, будто у вас любовная связь. А никакой связи нет и не было.