Времяворот (СИ)

Что удивляло по-настоящему, так это храм и прилегающая территория. Они были пусты. Совсем. Ни паломников, ни жрецов, ни беглецов с правого берега Шура. Словно восставших не интересовал небольшой клочок суши, выросший среди бесконечных волн, а людей не пускало внутрь. Не пускало или не пускали.

Только одному существу в мире хватало безжалостности поступить так. Рубиноокому. И я не собирался упускать возможность вновь встретиться с тварью.

Наверное, это называлось одержимостью. Полгода (или даже больше) думать лишь об одном, строить планы по уничтожению врага, выискивать слабые места. И все перечисленное — исключительно в голове, не имея возможности встретиться с объектом “вожделения” лично. Наверное, это было даже нормально. Попавший в прошлое и вынужденный переживать худший кошмар человек не должен сохранять здравомыслие. У него просто обязаны начаться проблемы с башкой.

До определенного момента — очень интересно и весьма познавательно. Вот только, когда понимаешь, что это не чьи-то абстрактные закидоны, а твои собственные — хочется орать. Но в измученной душе не остается сил, и крик оказывается беззвучным. А ты продолжаешь выслеживать неприятеля. День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. До победы или окончательного поражения. Но скорее — до полной апатии, ведь противнику нет смысла вступать в прямой бой. Он уже расставил капканы и спокойно ждет развязки. Быть может, давно покинув Сиеру…

— В бездну. — Повторил я и, раскинув руки в стороны сиганул вниз.

Обычный неодаренный человек наверняка бы сломался. Кости, суставы, позвоночник — в нашей жалкой тушке достаточно хрупких элементов, трескающихся при столкновении с достаточно твердой преградой. Да что уж там, банальная выбоина, спрятавшаяся среди брусчатки, способна вывихнуть человеку лодыжку и заставить того хромать до конца дней. Я же прыгал с крыши трехэтажного здания…

К счастью, я не был обычным. Ни по физическим возможностям, ни по доступу к силе, ни по богатству и происхождению. Хотя последние сейчас и не играло никакой роли.

Мощный поток невидимой энергии вырвался из моих ладоней, врезаясь в горячий песок и поднимая в воздух целые горы пыли. Маленький торнадо, локальный самум. Миг, и спокойная улица превратилась в крохотную версию засыпанных безжалостным суховеем руин.

Я был хорош. Не зверюга уровня магистра, но даже на без доступа к доменам я ухитрялся выдавать колоссальный напор, прессуя податливый воздух до плотности морской воды. А прыжок в воду — это же совсем просто, особенно для парня, выросшего на побережье.

С какого перепугу у меня вдруг усилились способности к телекинезу? О, они были всегда. Свернутые в клубок, спящие в глубинах души, дожидающиеся нужного часа. В мелькающих воспоминаниях они то вспыхивали ярчайшей вспышкой, то прятались и таились, но были всегда. А мое нынешнее состояние лишь позволило вытащить их за шкирку, грубо ломая привычную схему “сначала долгое обучение, затем короткий результат”. Впрочем, почему вытащить? Вспомнить. В иных реальностях на их освоение тратились годы, а то и десятилетия. Теперешний “я” лишь доедал крошки с барского стола, но кто виноват, что тот простирался до горизонта, а валяющихся на поверхности объедков хватало на целую армию?

Ответ оставался тем же: Рубиноокий. Играясь с мироздание, он задел не те струны и превратил меня в зверя войны.

— Ты не бог…

На лицо сама собой выползла истеричная ухмылка.

— Ты ведь не бог. Так, сука?

Стряхнув осевшую на хитоне грязь, я двинулся к реке. Спешить мне было попросту некуда. Лишние полчаса не сыграли бы никакой роли, зато сохранить силы, а заодно оценить обстановку не мешало, потому я медленно шел к небольшим пирсам, разбросанным вдоль всего Шура, с интересом разглядывая окрестности.

Иногда мне попадались мертвецы. Медленные, тупые и не представляющие серьезной опасности. Полагаю, сейчас мне не навредила бы и стычка с парой десятков восставших, одиночки же держались считанные секунды. Вжух, и холодное тело разлетается на две части. Бац, и еще недавно весело смеющееся лицо превращается в труху. Бдыщ, и утративший былую гибкость позвоночник ломается от встречи со штакетником, оставляя гниющую тушку болтаться на чьем-то заборе словно перевернутый на спину жук. Лишь вяло работающие конечности намекают на готовность твари вновь ринуться в бой. Некоторые мертвые опережают в прыти некоторых живых. Иронично.

Интересно, а в чем видит иронию архитектор этого кошмара?

Впрочем, без разницы. Наши мечты не важны друг для друга, ведь один из нас — уже труп. Такой же подергивающийся кусок мертвечины, как тот восставший, насаженный на ограду.

Легко отыскав добротную лодку и спустив ее на воду, я налег на весла.

Великую реку не трогали конфликты мешков с мясом. Она все так же несла тысячи тонн воды к морю, не мешая и не помогая. Ее волновали лишь сезонные дожди, да засухи. Стихию интересовала лишь стихия. Точно так же, как меня интересовал лишь красноглазый, скрывающийся за стенами Храма Великих Доменов и решивший не встречать мою скромную персону на берегу. Благо, я прекрасно знал дорогу.