Времландия (СИ)

Средняя Минутия находилась в окружении двух других Минутий, и хоть Фредди ранее часто навещал дедушку в Верхней Минутии, ему так и не довелось увидеть ни хилую секундочку, ни упитанного часа, и о других кастах мальчик знал только со школьной скамьи и из рассказов деда.

Дедушка для малыша Фредди был образцом. Он отличался умом, сообразительностью, красноречием, и его механизмы всегда блестели от ароматизированных масел. В отличие от всех знакомых минуток, дедушка мог позволить себе капельку праздности, что в глазах Фредди выглядело как недостижимая роскошь. Но, несмотря на элитарного деда, родители мальчику достались самые обыкновенные, такие же средние, как и название города. Они, как и большинство жителей Средней, работали, крутя вечно движущийся механизм, и уже зарезервировали местечко для Фредди, куда он отправится работать, едва закончит школу. Ему предназначалось место в верхней трети четвёртой шестерёнки.

Дети в Средней Минутии рождались не часто. Мало кто решался на появление нового тела, с которым приходилось делить и без того дефицитное масло. Конечно, Времландия помогала обездоленным социальными выплатами, но ежели хватало на смазывание центрального механизма, в глазах социальной службы ты уже был зажиточным. И плевать, что пальцы и колени совершенно не гнулись.

Из-за упрямого нежелания продолжать род в Нижней и Средней Минутиях, а также во всех Секундиях начался демографический кризис, и чтобы его преодолеть, а улицы городов заполнились новой рабочей силой, правительство ввело закон о демографии. Его суть проста: сколько убыло, столько прибыло. А так как в каждом районе Средней Минутии ходики умирали каждые двенадцать часов, раз в двенадцать дней, некоторые из бездетных семей, которых определяли, ткнув пальцем в небо, получали повестку о необходимости зачатия на благо Времландии.

Девять лет назад родителям Фредди не повезло, и в их почтовый ящик опустили зловещее послание. И вот уже восемь лет к ряду родители маленькой минутки постоянно матовые, ведь всё лучшее — детям, а того масла, что оставалось после смазывания маленького тельца, едва хватало, чтобы достичь маломальского блеска. Недостаток смазки влиял и на здоровье родителей. Масла хватало ровно на то, чтобы продержаться смену на ногах, и, приползая в небольшую каморку, служившую домом, родители уже не могли подняться на ноги вплоть до следующей смены.

Дедушка Фредди пытался помочь дочери, ведь у него было чем, но мать Фредди была гордой минуткой и подачек не принимала. А сам Фредди очень любил оставаться у деда, который вымазывал его пахучими маслами с переливающимися блестинками, несмотря на указания родителей — поддерживать функционирование строго той порцией, которую они собирали мальчику в тормозок на выходные.

В классе Фредди училось двадцать шесть минуток. По идее, должно было быть двадцать четыре, но семье Тринадцатых не повезло. На их судьбу свалилось три карапуза разом, три мальчишки с созвучными именами: Макс, Марк и Марс, и жили они не лучше, чем секунды, в своих трущобах. Сердобольные соседи помогали Тринадцатым, как могли, а могли мало. У облезлой двери их каморки круглосуточно стояла медная ёмкость, куда прохожие сцеживали капельки драгоценного масла, но этих капель всё равно не хватало, чтобы как следует вымазать три растущих организма. Около недели назад на их семью обрушилось новое проклятье — отец семейства заболел коррозийкой и окончательно слёг, дабы не растрачивать жизненные силы. На лекарства масляных выплат не хватало, ведь в семье из пяти человек работала одна только мать, принося крохи, которые едва покрывали центральные запчасти…

Но вернёмся же к классу. Двадцать шесть шебутных минуток — половина девчонок, половина мальчишек, привыкших жить в лишениях и отливать матовыми конечностями. Казалось, они все должны походить друг на друга, пусть не внешне, но характерами и способностями, но всё было не так. Была в классе и банда задир; и аутсайдеры; и бесцветные средняки, к коим и относился Фредди. Были те, кто схватывал на лету, и те, кому часами приходилось разжёвывать непонятный материал; наш Фредди на тех или иных предметах примыкал к разным лагерям. Благодаря дедушке считать Фредди умел уже к трём годам, и не до каких-то там шестидесяти, а аж до ста, и даже мог посчитать наоборот — от ста к единице. А вот чтение, и в особенности письмо, ему не давалось — сказывался недостаток смазки на пальчиках, и получалось выводить одни каракули.

В коллективе у Фредди ладилось на отлично. Он легко заводил новые знакомства, не пренебрегал, как другие мальчишки, общением с девчонками, умел отстоять себя у задир и не гнушался аутсайдерами. Но лучших друзей у него было всего четверо: Лия Четвертинкова, Джек Минутик, Кира Половинкина и Марк Тринадцатый, один из печально известных тройняшек. Банда этих пятерых ребят не отличалась покорностью: они любили перешёптываться, не обращая внимание на замечания сэра Стрелкина, их учителя; перекидываться записульками; и заливисто смеяться на всю аудиторию над какой-то ерундой.