Времландия (СИ)

— Когда задержите всех шлемоголовых, заберите их одежду и автозаки. — Боец вернул себе рацию. Он уже успел за время пути привыкнуть к темпу Вжуха. — Пусть дожидаются нас. На этом ваша часть балета заканчивается.

— Принято!

Едва завершилась связь с Первым отрядом, Боец взял другую рацию, чтобы связаться с главой пятой бригады.

— Боец вызывает Хмыря, Боец вызывает Хмыря!

Рация зашипела, несколько раз чихнула, и раздался знакомый голос.

— Хмырь на проводе.

— Скажи, милый друг, когда ты носил шлем, тебе случалось бывать в одной из трёх колоний?

— Я тебе больше скажу, я когда-то начинал карьеру во второй. А с какой целью спрашиваешь?

— Кажется, мы знаем, где раздобыть подкрепление… — загадочно протянул Боец.

— Излагайте! — гневно воскликнул Хмырь. Он не слыл любителем загадок.

Боец пересказал задумку Вжуха практически слово в слово. Недостающие детали третьего этапа быстро нашлись в голове Хмыря, ведь он не просто когда-то работал во второй исправительной, он бывал во всех колониях каскада и знал, где располагались щиты распределения энергии и кабинеты начальников. Казалось бы, не составит труда привести план в действие, но была одна малюсенькая сложность — в ночную смену на пять заключённых приходился один надзиратель, а значит, наряду с пятнадцатью тысячами возможных сторонников там находилось три тысячи врагов. Имея всего сто комплектов формы, план был обречёт на провал. А ведь в родных Минутиях остались залежи обмундирования, но сопротивленцы отъехали уж слишком далеко от родного плато…

Колонна почти добралась до середины пути, где их заботливо поджидали подготовленные маскарадные костюмы, а план по-прежнему находился в зачатках. Всё шло к тому, что «Каскадного железнобрюха» придётся отменить, но без подкрепления на одного сопротивленца будет приходиться более двух столичных шлемоголовых. Боец с Вжухом боле не переговаривались, а только усиленно напрягали шестерёнки, их лица совсем измождились от напряжения.

Когда автомобиль выехал на асфальтированное шоссе, а вдали показались огни Случайного, Боец тяжело выдохнул и произнёс в рацию:

— Хмырь, это Боец. Отмена железнобрюха, повторяю, отмена железнобрюха!

— Какого мартобря?! Я так просто не сдаюсь. Выдели мне батальон бойцов, Меху и Нуля. Мы всё сделаем в лучшем виде.

— Я не могу так рисковать жизнями сопротивления, когда мы даже не добрались до столицы! У тебя есть план?

— Борь, просто доверься. Не подведу.

Порывшись в головных запчастях, Борец не нашёл причин отказать Хмырю. Он знал, что на речи бывший Времгвардовец скуп, зато, когда доходило до дела, всё выполнялось настолько филигранно, что даже не верилось. Потому, оказавшись в Случайном, избранные сопротивленцы отделились от основной группы и пересели в восемнадцать автозаков. Кто-то переоделся в шлемоголовых, а кто-то остался как есть, дабы изображать спецконтингент[2].

Ближайший час голоса из раций не умолкали, ведь ещё в штабе определили, что времирная сеть отключается где-то за шестьдесят километров от столицы и, вероятно, связь по рации оборвётся там же.

Вторая половина пути прошла без эксцессов. Проложенная первопроходцами тропа мягко переносила кузовные машины по кочкам, а автозаки отправились, не срезая, прямо по асфальтированному шоссе. Таким образом, группа Хмыря оказалась на повороте к «столичной даче», коей называли местные каскад из трёх колоний, в то же время, что и батальон первопроходцев. Как и предполагалось, рации боле не работали. В окрестностях столицы глушили всю связь, окромя выделенки.

Меха и Нуль отделились от батальона, оставив его у кромки желеса, дожидаться, когда прожектора погаснут, чтобы устранить охрану периметра, и, спешно переодевшись, присоединились к Хмырю. План обговорили ещё по дороге, потому все находились в полной боевой готовности. Хмырь отдал последние напутствия и обеспечил руководителей волшебными пропусками.

Восемнадцать автозаков невозмутимо подъехали прямо к массивным воротам столичной дачи. К приоткрытому окошку первой машины подошёл дежурный.

— Нам не сообщалось о прибытие спецконтингента. Предоставьте сопроводительную!

Хмырь достал из бардачка стопку бумаг, не моргнув глазом.

— Нас самих, считай, из постелей выдернули, — Хмырь протянул документы и протяжно зевнул.

Проработав пять лет с дубинкой на перевес, он знал не понаслышке, что важней всего — бумажка в доме, а также на собственном опыте убедился, что правоохранители чрезмерно ленивы, чтобы бегать по инстанциям, потому пропечатанные пустые бланки всегда имелись про запас в каждой расчётной группе, а некоторые из них даже имели пометку «совершенно-пресовершенно секретно». А дальше — дело техники и надсмотренности.

Дежурный пробежался глазами по документу и открыл проезд. Так сопротивленцы оказались по ту сторону завихрений из колючки и сторожевых вышек. А красная печать дала преимущество в виде отсутствия сопровождения. Потому по территории «столичной дачи» сопротивление передвигалось свободно, будто в своих владениях.