Времландия (СИ)

На развилке, уходящей к трём разным колониям, автозаки разделились на три группы и вместе со своей шестёркой машин, Хмырь направился в третью исправительную. Она имела самую серьёзную охрану и славилась сверхстрогим режимом. В середине пути, прямо на ходу, из срединного автозака выпрыгнули три ходика и гуськом направились в сторону распределительного щита. Ровно через десять минут всё электричество и каналы связи должны были отключиться.

— Здравья желаю, товарищ майор! — Хмырь вылез из машины, отдал честь и протянул бумаги.

— Вольно! Пройдёмте, — майор Суткин протёр заспанные глаза.

— А… — начал Хмырь, но его грубо прервал Суткин.

— Подождут!

Хмырь с Суткиным поднялись на третий этаж и зашли в кабинет.

— Значит, совершенно-пресовершенно… Не к добру это, салага, ох, не к добру… — протянул Суткин, поставил свой росчерк на бумажке и как следует припечатал, — я выделю тебе наряд, передашь своих и езжай.

— Там ещё кое-что, чуть ниже.

— А? — Суткин пробежался глазами по документу, — до-ступ к о-пе-ра-тор-ской, — прочитал он по слогам. — Тю! В первый раз такое вижу! Ну, пойдём, коль начальство требует.

Майор Суткин отвёл Хмыря в параллельный коридор, отворил дверь операторской и зашёл вместе с ним.

— Оставьте меня одного! — уверенным тоном воскликнул Хмырь.

— С чего бы это?

— Там же написано, посещение операторской в строго индивидуальном порядке! — Хмырь прожёг Суткина взглядом, и тот, ещё недавно пренебрежительно звавший Хмыря салагой, поджал лапки, как пресмыкающееся.

— С-с-слушаюсь! — промямлил Суткин, — Ты и ты, на выход! — приказным тоном начальник колонии поднял со своих мест двух операторов.

Оставшись один, Хмырь взглянул на часы. До отключения света оставалось 10… 9… 8… 7… 6… 5… 4… 3… — Хмырь нажал на кнопку открытия камер, донёсся противный лязг, а после… вспышка, мрак и… Безумие!

Озлобленные на надзирателей от круглосуточно слепящего света, бесконечных поддёвок, допросов и пыток, заключённые бросались на врагов, как животинка на добычу, и, несмотря на поголовное истощение, через десять минут все надзиратели оказались в клетках, запертые по старинке — не на магнитный, а на обычный замок. А Суткину выделили спецкамеру — бывшую обитель Годрика. Оставшееся в желесу сопротивленцы в те же минуты напали на растерянных служащих и заперли всех на ключ в здании КПП[3].

Присвистывая, Хмырь покинул колонию, сел в машину и пробормотал в громкоговоритель: «Сегодня сопротивление из Минутий и Секундий возьмёт Часовинию. Вы с нами?»

Все три колонии одобрительно загудели, а значит, «каскадный железнобрюх» одержал победу на всех трёх фронтах. Сначала кричали что-то невнятное, а после в едином порыве разнеслось: «Годрик! Годрик! Годрик!». Времяпреступники окружили автозаки, и в центр вышел худой и состарившийся на много лет предводитель былого сопротивления, но, несмотря на общую слабость, он ровно держал спину и вытягивал подбородок вверх.

— Плакала моя слава, — Хмырь ухмыльнулся и вышел на встречу названному герою.

— Спасибо! — Годрик пожал руку Хмырю своей ослабленной конечностью и в миг переменился в лице, сменив маску забитого заключённого на истинного лидера. — Каков план?

— Простой. Мы направляемся прямо к Часовой звезде.

— Сколько вас?

— Немного, тридцать три тысячи…

— С нашими шестнадцатью получается почти пол сотни, — Годрик обернулся на своих сокамерников, — не густо… Я так понимаю, и транспорта впритык? — Годрик сделал взмах рукой, и к нему тут же подбежал сутулый мужчина с глубоким шрамом через всё лицо. Годрик ему что-то шепнул, и тот ретировался.

— Мы можем подсадить некоторых к себе, но ехать будем, как в трамвае в час пик…

— Нам не привыкать к неудобствам, — Годрик ухмыльнулся. К нему подбежал мужичок со шрамом и что-то шепнул. Годрик продолжил: — На три колонии у нас сто сорок спецмашин, максимум впихнём по шестьдесят ходиков. Сможете разместить ещё половину?

— Постараемся.

— Выступать нужно незамедлительно, — Годрик взглянул на циферблат третьей исправительной, — у нас меньше получаса до рассвета.

— Не получится. — Хмырь покачал головой. — Основной состав, по нашим расчётам, прибудет только через час.

— На рассвете шлемоголовые наводнят улицы, нам их не одолеть! — Годрик схватил Хмыря за грудки, — Кто так готовится к революции?! Кто?! — его мертвецки бледные щёки налились краской.

Лицо Хмыря осталось невозмутимым. Он дождался, пока истерика Годрика закончится, и ледяным тоном произнёс:

— На это были свои причины. У народа не осталось лидера, — Хмырь посмотрел на Годрика с укором, — пришлось действовать в спешке. Но, строго говоря, у нас ещё много времени, если кое-кто успеет перевести часы…

Тем временем здание под Часовой звездой храпело вместе со своими обитателями. Не спали только стражники и ещё двое — Де-ка и Понедельный. Почему не спал первый — очевидно, а вот бессонница второго путала все планы.