Всадник

И в следующий момент, отстояние которого от предыдущего определить с точностью до дня вряд ли удастся, мы видим следующее. Группа Детей во главе с Сардом достигает Камарга (с Аимой они расстались на севере, где девушка перешла на лед и, подняв за собой целую гвардию холодных Детей, отправилась по следу магистерской лошади). Теперь мы видим одинокого, посеревшего от страха и усталости человека, спешащего в повозке, запряженной не менее усталым мулом, прочь от таверны, скорее прочь из города с полуразрушенными стенами и редкими полубезумными жителями. Он уже почти достиг границ Камарга, как вдруг через некоторое время мы видим приближающееся к нему снаружи облако пыли, как будто навстречу ему движется полонезом целый выводок смерчей. Вместе с уставшим человеком, выехавшим из Камарга (куда теперь – неизвестно: он собирался в Ламарру, но безнадежно опоздал) мы можем приглядеться и поймем: клубы пыли получаются из дороги и остатков ее стен, когда по ней развернутым строем мчатся дети эфестов. Человек пытается повернуть мула, чтоб скрыться среди опустевших домов, пока город бесполезной грудой покинутого мусора еще заполняет пространство сзади. Он понимает, конечно, всю бесполезность своих усилий, и мул его, похоже, тоже понимает: повинуясь непререкаемой логике своего туповатого племени, он встает колом и делается недвижим, как… жена Лота. Тогда седок соскакивает и, путаясь в ногах, кафтане и дороге, бежит назад – ибо свернуть ему некуда: стены сломаны там, где скачет яростная конница, а впереди него только дорога между оставшихся стен, и спасения, конечно, нет.

Да и думать ли о спасении? Материк опустел. Лот не мог знать всего, но шестым купеческим чувством, своей меркантилистской селезенкой понимал: в Ламарру он опоздал, а Всадник – не опоздал, нет, и именно поэтому его, Лота, догоняет этот ужасный летучий отряд эфестов, и нет никакого спасения от них.

Окружив повозку (конь Сарда просто перепрыгнул ее вместе с мулом), Дети встали как вкопанные, взвели луки и прицелились.

– Стой, человек, – приказал Сард. Человек повиновался… и тут Лот увидел Всадника. Только Всадник был пешим и неторопливо шел ему навстречу откуда-то из бывшего центра Камарга, от пенька срубленной Библиотеки, со странной легкомысленностью помахивая какой-то веткой. Эфесты замедлились, а потом затормозились вовсе – они уже догнали Лота, и теперь с обеих сторон суконщика возвышалось по огромному серо-голубому коню, их груди вздымались, и от них исходил легкий морозный дух, слегка напоминающий запах арбуза. Грудь Лота тоже вздымалась, но ни морозный дух, ни запах арбуза от него не исходили. Делламорте остановился на некотором отдалении и смотрел на Детей с улыбкой.

Не спуская глаз с Врага, Сард медленно склонился с лошадиной спины к Лоту (тот по наивности на долю секунды решил, что его – щепку – забыли, и он тихонько сдуется с этой дороги, предоставив настоящим противникам мощно выяснять отношения), захватил его горло стальным локтем и поднял в воздух. Хрипящий суконщик увидел: любезная улыбка Делламорте не исчезла, разве что переросла в саркастическую.

– О, – сказал всадник, с интересом оглядывая дергающегося Лота, – вы решили шантажировать меня моим торговым другом? Не уверен, что переживу, если вы с ним что-нибудь сделаете.

Пока луки были нацелены на магистра, один из эфестов приблизился к Сарду и приставил короткий меч к пупку смешно болтающегося Лота.

– Скажи, купец, – обратился он к жертве, – скажи, что ты знаешь об этом гексенмейстере. Ты ведь неспроста остался в живых. Почему он не убил тебя?

– Кх-х-х! – ответил болтающийся Лот. – Кх!

Предводитель опустил маритимца на землю, достал лук и наложил стрелу на тетиву. Короткий меч второго эфеста теперь располагался ровно поперек горла Лота.

– Так что ты хотел сказать, торговец?

Делламорте с живым интересом наблюдал происходящее.

– Ничего я не знаю, кроме того, что он разрушил все города, в которых я бывал, и еще те, до которых даже не доехал! – закричал Лот, коснувшись ногами земли.

– Что можно сделать, чтобы справиться с ним? – уточнил вопрос Сард.