Всадник

Поразмышляв таким образом некоторое время, я решил своими мыслями поделиться с Джереми, тем самым подняв ему настроение, а заодно уж начать какой-нибудь разговор, ибо становилось в этой яме откровенно скучно. Да и аппетит у меня разыгрался после прогулки по лесу просто зверский, несмотря на все переживания, а может быть и благодаря им, в первую очередь. Вот я и спросил:

– Интересно, а пленников у них кормить принято?

Похоже, что этого неунывающего пленника помимо собственных зубов этот вопрос тоже интересовал весьма и весьма. Потому подумав, он ответил:

– Судя по всему, видимо нет.

И едва он произнес эти волшебные слова, как нам подали обед. Как и положено, в плетеной корзинке, и, разумеется, корзинка эта была привязана к веревке, которую некое поросшее бородой лицо незамедлило доставить нам.

Сначала я по глупому своему обыкновению решил от подобного подношения отказаться, негоже, мол, особе моего ранга принимать пищу от всяких оборванцев, но мой доблестный Ричард разрешил все мои благородные побуждения тем, что ухватил корзинку, и не долго думая, чем-то аппетитно захрустел, наверное, зубами. И тут как раз пришел его величество Голод.

«Ну и ладно»,– подумала особа дворянской крови, то есть я, и присоединилась к соратнику. Ну, что ж, голодом нас морить не станут, это немного обрадовало.

Когда с нехитрой трапезой на лоне природы было покончено, мой милый друг сыто отрыгнулся, увы, из песни строк не выбросишь, ибо традиции дворянских обедов, на которых он неоднократно присутствовал, впитались Джереми в кровь и плоть, и повел свой неспешный рассказ, словно сидели мы не в яме для пленников, а где-нибудь в окрестностях ну хотя бы того же Фонтвьеи, вот же привязалось глупое название… Чур меня чур.

– А кстати, знаешь, недавно прибывший из Лувра Франсуа мне рассказывал удивительные вещи, их казначей совсем офонарел, от назойливых посетителей он избавляется довольно оригинальным способом. Каждому приходящему он внушительных размеров ножом предлагает на выбор две таблетки, двигая их в направлении посетителя по зеркальной поверхности стол, и приговаривает при этом, икая и брызгая слюной.

«Вот вам две таблетки, уважаемый урод, всего две таблетки и одна из них совершенно безвредная, а другая насквозь пропитана ядом. Давайте! Берите смелей, выбор за вами. А я, черт возьми, так и быть проглочу другую…Может быть… Что не нравится? Тогда убирайтесь и никогда, слышите, никогда больше не смейте просить у меня денег…

– А ты знаешь он прав…– задумчиво произнес я, борясь изо всех сил с подступающей изжогой, все же бобы были островаты…

– Почему это?

– Да потому, дурак, что денег они бы не получили при любом исходе…

Леко промолчал, а потом продолжил как бы невпопад:

– Но все равно они приходили, просили, умоляли, плакали, рыдали, нервно хихикали, переминались с ноги на ногу, смущенно подмигивали и заискивающе шаркали ножкой, скрежетали зубами в истерике и уходили, уходили ни с чем…

Какое-то время мы помолчали, к тому же и наверху было тихо. Я вздохнул, потому что вспомнил далекий теперь Лувр. Потом я спросил:

– А, собственно, к чему это ты?

Дже поковырялся в зубах, ох уж мне эти манеры, и глубокомысленно произнес:

– Да так, надо же о чем-нибудь говорить… И вообще, мой насытившийся принц, а не пора ли на боковую, вечереет, однако.

Меня передернуло от негодования.

– Ты что это, собираешься здесь спать?

– Здесь? – Леко недоуменно поглядел на меня и обвел глазами наше узилище.– А почему бы и нет? К тому же за последние дни я изрядно вымотался, о черт! Он все-таки выломал мне зуб, я так и думал…

И что вы думаете? Этот плебей, словно какой-то Иов, стал моститься на жалких остатках соломы, и…Увы, мне пришлось последовать его примеру. И как ни странно, через некоторое совсем непродолжительное время, я уже спал, как это получилось? Сам удивляюсь…

х х х

– Экий вы батенька, Анфан Террибль!

– Я вас попрошу без выражений!

/ из подслушанного розговора, за несколько секунд до описываемых событий /