Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2)

К Хорошевке шли отнюдь не по прямой. Вероятнее всего, на всякий случай. Зато на приличной скорости и со сквознячком, то есть, сдвинув назад боковые двери и разглядывая город с высоты птичьего полета. По сравнению с тем черным монстром, которым меня когда-то забирали из «Атланта», детище компании «Bell Helicopter Textron» оказалось шумноватым, поэтому мы особо не общались. Но ни одиночества, ни безысходности я не ощущал, точно зная, что парни, летящие вместе со мной в неизвестность, не задумываясь, прикроют, подставят плечо или вытащат откуда угодно. Поэтому невидящим взглядом смотрел сквозь дома, улицы и парки, изредка поглядывал на «Амик», на который вывел карту города, контролировал ритм дыхания и постепенно настраивался на будущее действо так, как будто собирался выйти на канвас. И небезуспешно — к моменту, когда вертушка перелетела через Звенигородское шоссе и, двигаясь вдоль четвертой Магистральной, начала снижаться по направлению к улице Маргелова, я был абсолютно спокоен и готов к любым сюрпризам. Так что спокойно оглядел новенькую стеклянную башню в армейских зеленых тонах, ощутил получение уведомления о десятисекундной готовности, дернувшее предплечье, дождался касания полозьев «Венома» самого центра вертолетной площадки и оказался на крыше. А уже через несколько мгновений в боевом построении вломился в лифт для персон с большими звездами на погонах, спустился на четыре этажа, пробежался по абсолютно безликому коридору, переступил через порог кабинета квадратов, эдак, на восемьдесят, и оказался в перекрестии взглядов на удивление жилистого генерал-полковника, какого-то седого мужика в светлом мундире с тремя вышитыми звездами на погонах и Горина! Вернее, не оказался, а оказались. Ибо я вломился в кабинет третьим, занял свое место в строю отделения, а маску так и не поднял.

— И который из них — ваш? — словно продолжая давно начатый разговор, поинтересовался «мужик» у Алексея Алексеевича. А тот, не задумавшись ни на мгновение, показал на меня. И усмехнулся:

— Валентин Федорович, я знаю Дениса, как облупленного: часами изучал записи его тренировок, анализировал изменения в скорости и техничности после каждого семинара, а про посещение боев и говорить смешно!

— Рядовой Чубаров, выйти из строя! — приказал «мужик», но был проигнорирован.

Генерал-полковник довольно ухмыльнулся и обратился так, как положено:

— Код четыре-десять-альфа-девятнадцать-прим! Раздор, выйди из строя и подними линзу…

Прозвучавший приказ о временном снятии режима секретности позволял и не такое, поэтому я повиновался. И вызвал довольную улыбку уже у Горина:

— Как видите, я не ошибся!

«Мужик» согласно кивнул, затем уставился мне в глаза цепким и довольно тяжелым взглядом, несколько мгновений что-то в них искал, а потом представился:

— Прохоров Валентин Федорович, Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации, Главный Военный прокурор и человек, который через несколько часов решит твою судьбу…

…По легенде, озвученной Очень Большим Начальством во время беседы в кабинете, я прибыл на заседание суда прямо из командировки с грифом секретности «Перед прочтением сжечь», поэтому пропустил полтора дня процесса абсолютно законно. Увы, вариант, в котором можно было бы законно пропустить и всю оставшуюся часть, не предлагалось, поэтому минут за пять до начала второй половины сегодняшнего заседания пришлось занять место подсудимого. Не скажу, что я чувствовал себя достаточно комфортно, но компания Варнака с Робокопом, изобразивших статуи по обе стороны от меня, помогала мириться с непривычным статусом. Помогало и присутствие остальных наших парней, разбежавшихся по точкам, с которых можно было контролировать поведение публики, набившейся в громадный зал.

Несмотря на полный аншлаг и обилие крайне деятельных журналистов, найти знакомые лица не составило труда. Весь первый ряд кресел для публики с правой стороны помещения занимали «особо важные персоны» вроде вышеупомянутого генерал-полковника, двух маршалов и десятка облеченных властью гражданских. Второй оккупировали спонсоры и их ближайшие сторонники. То есть, Алексей Алексеевич, угрюмый китаец лет сорока пяти, вероятнее всего, являющийся наследником или ближайшим родственником погибшего Линь Зихао, Бахметев-старший, семеро мужчин, с которыми приходилось сталкиваться на банкетах по поводу моих побед, Линда Доулан и владельцы промоушенов, в которых я выступал. Да-да, оба! Хотя за каким-таким лядом в Россию прилетел сам Ричард Логан я, честно говоря, не понимал. Ну, а на третьем и четвертом рядах кресел расположились все три моих тренера, включая Грегора Грейси, ассистенты Алферова и Батырова, управляющие клубами «Акинак» и «Уроборос», руководство комплексов «Атлант» и «Легионер», Коля Докукин и несколько его парней.