Всадник на рыжем коне (Всадник Апокалипсиса - 2)

— Уважаемый суд, как я уже говорил, перед встречей, которую мой покойный менеджер назвал деловой, я был уставшим и не в настроении. Поэтому отключил микрокамеры, материалы с которых пиарщики команды использовали для создания роликов для официальной странички, чтобы не светить грустным лицом в зеркалах лифта и номера возможного делового партнера. Как выяснилось в дальнейшем, именно это спонтанное решение уберегло нежные микросхемы гражданских устройств от импульса прибора, который вы увидите чуть позже. Однако, оказавшись в номере госпожи Разумовской и увидев, в каком состоянии она пребывает, я изобразил удивление и включил камеру, спрятанную под воротником рубашки. На всякий случай.

Матерная тирада, донесшаяся со стороны экрана, с которого в зал смотрела Морана, меня не остановила — я включил воспроизведение и показал народу кадр, на котором эта особа сидела на диване, бесстыдно расставив ноги и вывалив из халата одну грудь. А когда судья все-таки добился тишины от взорвавшегося зала, обратился к обвинителю:

— Как видите, никакой необходимости срывать одежду с беззащитной женщины у меня не было — единственная вещь, которая имелась на госпоже Разумовской, была распахнута по самое не могу.

— Этот материал не был приобщен к делу и не прошел экспертизу!!! — затараторил он под тихое хихикание Варнака и Робокопа.

Я пожал плечами:

— Так уж получилось, что личный состав подразделения, в котором я прохожу службу, иногда отправляют в командировки. Поэтому о том, что меня в чем-то обвиняют, я узнал всего несколько часов назад, прямо перед вылетом в Москву. Впрочем, это мелочи. Ведь любой суд — это процесс восстановления справедливости, а я искренне стараюсь отвечать на ваши же вопросы, и делаю это предельно распространенно!

— Хватит!!! — заорала Татьяна Разумовская, но секретарь суда приглушил громкость ее голоса, а судья, явно получающий удовольствие от процесса, предложил продолжать. И я пошел ему навстречу:

— Кстати, в тот момент я на несколько мгновений впал в ступор, так как белый порошок на столе и белая пыль вокруг ноздрей этой женщины как-то уж очень гротескно копировали стереотипные кадры из дешевых боевиков. К сожалению, за эти мгновения хозяйка номера успела меня заинтересовать. Правда, не телом, а информацией о прошлом моего покойного менеджера. Об усопших, как говорится, либо хорошо, либо ничего, поэтому из этических соображений я промотаю эту часть беседы до момента, когда мне пришлось применить свои навыки.

Морана и ее адвокат пытались что-то возразить, но судья, вне всякого сомнения, игравший на стороне Главного Военного прокурора, заставил их заткнуться, а меня попросил приложить к делу полный вариант записи. В смысле, в дальнейшем.

Я, естественно, пообещал, что так и сделаю, перемотал ролик к нужной метке и продолжил демонстрацию записи с момента, когда Разумовская начала злиться:

«Все, лирика надоела — я на взводе еще с „Лужников“ и мне срочно нужна разрядка. В общем, подойди к музыкальному центру, найди радио „Новые ритмы“ и вруби музыку погромче. А потом изобрази чувственный стриптиз, подползи ко мне на коленях и как следует поработай язычком. Если мне понравится, то, вполне возможно, ты получишь неплохой подарок!»

После этих слов, прогремевших на весь зал, начался бардак. Молодежь загоготала, засвистела и заулюлюкала; журналисты устроили гвалт, наговаривая что-то на диктофоны; Морана потребовала, чтобы ее отключили, но те люди, который обеспечивали ее виртуальное присутствие на суде, отказались наотрез; ее отец попытался было рвануться ко мне, но был схвачен за руки мужиками из «свиты», вовремя среагировавшими на недвусмысленное шевеление стволов семи АМБ, и так далее.

Само собой, пока народ веселился или возмущался, я держал ролик на паузе и продолжил его воспроизведение только после того, как стало достаточно тихо. Так что мое растерянное «Простите?» услышали все. Потом полюбовались процессом употребления «белого порошка» и выслушали чуть более лаконичную версию первого требования Разумовской. А потом кто-то из айтишников суда умудрился врезаться в демонстрацию видео и, под возмущенный стон моих фанатов, закрыл целомудренными черными квадратиками промежность и большую часть груди «беззащитной жертвы».

— Тут я разозлился! — честно признался я, прервав воспроизведение в очередной раз. — И решил откланяться. Однако хозяйка номера оказалась против…

Откровенно говоря, показывать следующий обмен любезностями не хотелось от слова «совсем». Но понимая, что Морана и ее близкие обязательно сочтут это проявлением слабости, я заставил себя нанести превентивный удар:

—…оказывается, она заплатила моему покойному менеджеру сто тысяч евро за право провести со мной ночь! И я, услышав это заявление, был вынужден озвучить приемлемое решение:

«Мальчик, я заплатила Гешефту за ночь с тобой сто тысяч евро, так что заставлю отработать каждую копейку!»

«Хорошие деньги. Но их получил он, а не я. Вот пусть и отрабатывает. Счастливо оставаться!»