Всадник с улицы Сент-Урбан

— Если не ошибаюсь, — подмигнув, проговорил он, — сдачи мне причитается двадцать четыре шиллинга?

Скажите вашему боссу, — нимало не смущаясь, продолжил американец, — что я такой же, как и он, галицианер.

— Морти, Морти, ну перестань! — со смешком одернула его жена.

И сочная грудинка во рту у Джейка сразу же стала кожаной подметкой. Сердце екнуло, и до Джейка дошло окончательно: пришел! опять тут как тут! — проклятый туристский сезон.

Каждое лето у деятелей американского и канадского шоу-бизнеса, обосновавшихся в Лондоне, на обычные жизненные тяготы накладывается куча дополнительных. Обычные это путаница с налогами, интриги, некомпетентность местных кадров, нахальство нянек и домработниц, мотовство жен с их неуемным шопингом (из «Харродса» прямиком в «Фортнум», оттуда в «Эсприз»), проблемы с выбором подходящей школы для ребенка. Кроме того, попробуй-ка смирись с отсутствием настоящей пастрами и маринованных помидорчиков в условиях смога и незатихающей битвы с художником и костюмершами, а главное, изматывающего холода. И к этому вдобавок с приходом лета авиалайнеры и пароходы начинают извергать на Лондон орды туристов — твоих же собственных настырных родственников и друзей, давно забытых одноклассников и армейских сослуживцев (век бы не вспоминать их), которые теперь превращают телефон, столь милый и безобидный в течение всей зимы, в орудие пытки. Потому что нет такого иностранца, который, позвонив, не расстилался бы, ожидая содействия в приобретении театральных билетов и соучастия в походе по ночному Лондону: «Ты знаешь, шут бы с ним со всем прочим, но больно уж по лондонским пабам пройтись хочется! По пабам и по бабам, которые там свингуют, а? Что скажешь, дружище?» Да и домой чтобы их пригласили, это они тоже не прочь: «Янкель! Да неужто ты не сказал еще своей прынцессе, что приехал дядя Лабиш? Она у тебя пироги-то хоть печь умеет?»

Такого рода диалоги с туристами, да плюс необходимость выслушивать их впечатления и жалобы… — что поделаешь, этот кошмар приходится выдерживать год за годом. Ты соглашаешься (опять, в который раз уже!), подают элегантное такси, и вот оно уже мчит вас мимо вежливых бобби — впрочем, со скоростью гораздо меньшей, чем если бы дело было в Нью-Йорке или, как в случае с Джейком, в том же Монреале. «Смотри-ка ты: я вижу, здесь еще не утратили способность наслаждаться жизнью!»

Н-да. С другой стороны, нельзя не признать, что мужики в котелках смотрятся смешновато, сервис в отелях ужасен, быстро отпарить костюм просто негде, чванливый британский выговор режет ухо, а уж как эти бритты ненавидят всех американцев! Завидуют.

«Да ведь и то сказать: ясно, что тут мы не дома!»

Да, тысячу раз да. И тем не менее никто не жалеет, что пустился в это путешествие. Весьма, конечно, не дешевое, зато как расширяет кругозор! — мир становится день ото дня все меньше, одна глобальная деревня… Но в следующий раз все-таки лучше не пытаться втиснуть столько стран в три недели. «Но уж „Америкэн экспресс“ везде на высоте! Тут ничего не скажешь».

К тому же лето чревато угрозой со стороны всякого рода шнореров[225] и бывших местных, уехавших, но не успевших толком закрепиться в Новом Свете. А потому до чего же славно, до чего упоительно топ-менеджерам из экспатриатов (особенно коллегам по шоу-бизнесу: не все же вовремя успели смыться в Жуан-ле-Пен или Дубровник) бывает собраться вместе в воскресенье с утреца на партию в софтбол, подобно тому как когда-то на Малабаре потомственные раджи — тоже ведь довольно узкий кружок — ходили, бывало, друг к другу в гости, чтобы под сенью тропической листвы сыграть в крикет.

Воскресный утренний софтбол в лесопарке Хэмпстед-хит — мероприятие неоспоримо приятное. Мало того, это своего рода ритуал.

Мэнни Гордон прикатил аж из самого Ричмонда — выехал в девять ноль-ноль, кинув в багажник ловушку для мяча и термос, заправленный мартини; на лысую макушку нахлобучил твидовую кепку, а к сиденью рядом с собой пристегнул старлетку, с которой провел прошлую ночь. Си Бернард Фарбер, живший в Хэм-Коммоне, заехал по пути за Элом Левином, Бобом Коэном, Джимми Грифом и Меиром Гроссом, которые поджидали у дверей студии Мери Квант на Кингз-роуд. А Mo Ганновер — тот с раннего утра переполошил весь штат отеля «Коннот»: не столько тем, что загремел с лестницы, сколько экипировкой: он был в фуражке, джинсах и футболке; в одной руке софтбол, в другой мемориальная, личная бита Бейба Рута[226].

Однажды на эту их воскресную сходку специально из Рима прилетел Зигги Альтер; хотите верьте, хотите нет, примчался ради одной только зарядки, которую способны дать эти девять иннингов!