Всадник времени

...Его величество король Англии Эдуард VIII был молод, строен и глубоко опечален событиями.

Спокойное овальное лицо короля, словно пронизанное скорбью, производило впечатление, что он действительно переживает. Хотя нередко бывает у властителей, что среди скорби они тайно радуются, а порой и не очень тайно, доставшейся, наконец короне.

Король был в строгом смокинге и белой рубашке.

— Я прошу вас, господин фельдмаршал, передать президенту Финляндии господину Свинхувуду мою благодарность за то, что он поручил вам представлять вашу страну и его, господина президента, у нас на этом печальном событии. И вам, господин фельдмаршал, я выражаю свою признательность за ваше сочувствие и прибытие на печальную церемонию.

— И я, Ваше величество, благодарю вас за то, что вы оказали мне честь и пожелали принять меня. И я ещё раз заверяю вас, что Финляндия глубоко скорбит вместе с вами и вашей страной, искренне сочувствуя горю, охватившему Британское королевство.

Король кивнул, и наступило молчание. Барон всегда оставался выдержанным и неторопливым. Здесь первое слово — всегда королю.

Принесли чай. Королевский слуга, судя по осанке, человек высокого дворянского звания, внёс на серебряном подносе фарфоровый чайник с чаем и серебряный сосуд с кипятком. Жёлтое и квадратное печенье в низкой вазочке, какие-то конфеты, сахар.

Почтительно склонившись перед королём, налил ему чаю в тонкую, просвечивающую фарфоровую чашку. Поставил поднос между королём и Маннергеймом. Барон видел: здесь чай наливают только королю.

— Благодарю вас, — сказал монарх.

— Да, Ваше величество, — ответил придворный и удалился, кивнув барону почтительно, но с достоинством. Маннергейм, так же молча, ответил. Налил себе чашку чая.

— Как вам наш Лондон, господин Маннергейм?

— Печален, Ваше величество, как и вся страна.

— Да... это верно. Вы, конечно, знаете наш город, бывали и не раз. Да и много лет назад были. Сильно ли он изменился... со стороны за долгие годы?

— Да нет, Ваше величество! В Великобритании чтят традиции, нравы... И, по-моему, внешний облик почти не меняется. Нация идёт вперёд, создаются новые дела, заводы. А старый Лондон и старые замки Англии сохраняют древний и великий облик страны.

— Да?.. Хорошо вы сказали. Ваше высокопревосходительство. Хорошо. Мы чтим традиции. Это уважение не только к предкам, но и к родине.

— Это так, Ваше величество.

Немного помолчали.

— Скажите, господин барон, как вы оцениваете обстановку в Европе с точки зрения военного?

— Обстановка, Ваше величество, тревожная. Европейские страны вооружаются.

— Да... это чувствуется. Но, я надеюсь, дальше напряжённости дело не пойдёт...

Маннергейм промолчал, глотнув чая.

— Как вы полагаете, господин барон?

— Трудно сказать, Ваше величество. Слишком много причин существует, по которым состояние напряжённости переходит во вспышку молнии.

— Да, я понимаю, обстановка мне, конечно, известна. Но... слишком много разных мнений. Недавно вот был у меня господин Максим Литвинов, нарком иностранных дел Советской России. Так он уверял меня, что их претензии на так называемую «мировую революцию» — это точка зрения Троцкого. А нынешние руководители Советского Союза против «экспорта революции». Заверял. Однако я знаю, что они делают в Англии, Франции, Южной Америке... других странах.

— Я тоже полагаю, Ваше величество, что это дипломатический ход, причём откровенно иезуитский. Они очень много средств тратят на подрывную работу в странах мира, финансируют так называемые «коммунистические партии», которые на самом деле являются террористическо-разведывательными организациями. И сеть таких организаций у них весьма обширна.

Король кивнул и немного помолчал.

— Новая власть Германии, канцлер Гитлер... он очень милитаризирует страну, проводит жёсткую националистическую политику. Меня это беспокоит.

— Да, Германия вооружается, наращивает экономический потенциал. С одной стороны сильная экономика Германии — это хорошо для всех. С другой... Германия всегда имела сильную армию. Но, бесспорно, положительно для нынешнего руководства этой страны, что они ликвидировали очаг коммунизма, который разгорался в Германии уже с начала века. Ликвидировали. И это хорошо. Потому что коммунистические идеи, как опасная инфекция, могут быстро разложить общество, развалить государственный строй.

— Да, господин барон, я с этим согласен, эта опасная идеология приводит к хаосу.

Маннергейм на минуту задумался, словно ушёл в воспоминания, затем продолжил разговор:

— Так, Ваше величество. Я это видел своими глазами в семнадцатом в Петрограде. Грабежи, убийства. Потом, спустя несколько лет, в стране наступил голод. В такой богатой стране, как Россия, — поистине смертельный голод в Поволжье...

— Вы, господин фельдмаршал, были в Петрограде в семнадцатом?

— Да, Ваше величество, я был в декабре семнадцатого несколько дней проездом в Финляндию. Насмотрелся.

— Да, я понимаю. Но, господин барон, напряжённость эта, на ваш взгляд, надолго ли в Европе?

— Как вам сказать, Ваше величество? Я ведь не пророк... — Маннергейм улыбнулся, улыбнулся и король.