Всадник времени

— А наш отец... Такая вот горькая судьба. Мы с мамой и сестрой так ничего и не смогли узнать тогда. И только потом, спустя годы, через знакомых, с большим трудом мне удалось выяснить, что его арестовали революционные матросы. При случайной проверке документов на улице сначала паспорт с двуглавым орлом, а потом... звание действительного статского советника привело их в раздражение, отец не умел скрывать. Это был обыкновенный уличный патруль с матросом во главе. И папу задержали, отвели в один из подвалов ЧК. Оттуда... аристократов уже не выпускали. Официально, как я слышала, ЧК создали в конце восемнадцатого, но уже с конца семнадцатого зверствовать начали... До сих пор не знаю, где его могила... Вот так получилось...

— Я глубоко сочувствую, Натали...

— Спасибо, барон Густав.

— А как же вы?..

— Зимой, кажется, в феврале или в марте, отца навестил по делу немецкий дипломат, но... папы уже не было. Человек этот, дипломат из Германии, был со мной очень предупредителен, внимателен. А после потери папы нам с мамой было плохо. Мы чувствовали себя совсем незащищёнными перед этими... ну вы понимаете, барон...

— Конечно, Натали.

Она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.

— Мы тогда уже понимали, что папа не вернётся... Март восемнадцатого выдался холодным. Я хорошо помню.

Маннергейм шёл рядом, поддерживая её под руку. Мокрый снег, казалось, пошёл ещё гуще.

— Он тогда и прибыл в Петроград после заключения мира между Россией и Германией, ну и сразу навестил нас... то есть своего старого знакомого, нашего папу. Это и был барон фон Гардинг, мой будущий муж. Вот... Он очень хороший человек, состоятельный и добрый...

— Очень рад, Натали, что у вас всё хорошо сложилось.

— Он, конечно, старше меня намного, ну... товарищ отца... очень меня любит. Мы хорошо живём. Мама с нами. Сейчас вот в Лондоне уже больше года... А вы... барон Густав? Как вы?

— Всё нормально. Занимаюсь политикой, армией.

— А в личной жизни, как ваша личная жизнь?..

— Это и есть моя личная жизнь, — Маннергейм засмеялся от души. Он вдруг сам неожиданно осознал отчётливо и ясно, что вся его служба и работа, армия и политика, это и есть его личная жизнь и в прямом, и в переносном смысле.

Подсознательно он это понимал, как понимает всякий человек всё то главное, что у него есть в жизни. Но вот так определённо, чётко вопрос никогда не всплывал. Он просто об этом не задумывался никогда. За всю, уже теперь долгую жизнь, а в июне ему исполнилось шестьдесят девять, он об этом не думал.

При его постоянной огромной загруженности всегда у него не было времени для размышления о себе. В далёком девятьсот третьем, когда жена Анастасия с дочерьми уехала в Париж, он не раз задавал себе этот вопрос. Но вереница, бесконечная череда ответственных и важных государственных дел уже тогда втянула его в безостановочную военную работу. Он понимал, как мало уделял времени семье. Это было так. Но главное состояло не во времени, а в сути.

И вот теперь, когда молодость осталась далеко позади, здесь, в Лондоне, встретив Натали, он вдруг отчётливо понял и впервые нашёл ответ на вопрос о своей жизни не только для Натали, но и для себя. Его жена тогда, в начале века, поняла всё, нашла этот трудный ответ. Вся его личная жизнь была в делах государственных. Его военные и политические победы и удачи были его личными победами и удачами.

— Вот так, дорогая Натали! Моя личная жизнь в моей службе и работе. Я вдруг, благодаря вам, сейчас это понял сам. А раньше просто не думал.

— А вы...

— Ну и моё семейное, если можно его так назвать, положение, прежнее. Точно такое же, как в нашу встречу в Петрограде. С женой мы развелись официально спустя, правда, много лет после её отъезда в Париж. Ей как будто хорошо там. И слава Господу. О дочерях я стараюсь заботиться. Но я очень занят работой, и одному мне удобней и лучше заниматься теми, важными для моей страны делами, что мне поручены правительством.

— А вы — главнокомандующий? Или это государственная тайна?

— Дорогая моя Натали, откуда вы знаете такие мудрёные слова, как «главнокомандующий»? Нет, это не тайна. Я председатель Совета обороны Финляндии. И я уже, несмотря на мой здоровый сон, не могу спать спокойно в тревожной нынешней обстановке в мире.

— Да, я кое-что слышу и не только мудрёные слова. Все страны вооружаются. И Германия прежде всего. К моему мужу Карлу Гардингу приезжают немцы из фатерлянда, как он любит говорить. И они откровенно восхваляют нового своего главу правительства и говорят о будущей войне, которая возвысит Германию над миром.

— Ну, дорогая Натали, это только разговоры, до войны, я надеюсь, ещё далеко. Но... обстановка в мире тревожная.

— Как же вы, мой дорогой барон Густав, живёте в доме без женской руки, заботы?