Всадник времени

— Мне весьма интересно ваше мнение, господин фельдмаршал.

— Я полагаю, в ближайшие два-три года борьба крупнейших государств за геополитический передел Европы вполне может перейти из сферы дипломатической в военную. Возможно, будет большая война.

— Вы в этом уверены, господин барон? — Голос короля оставался по-прежнему спокойным, но едва заметные тревожные нотки отчётливо прозвучали.

— Полностью уверенным быть нельзя. Но, я думаю, это может произойти. К сожалению. Я полагаю, и вы, Ваше величество, это понимаете.

Королевский кабинет для приёмов был сегодня освещён мало. Горели только боковые светильники. Люстры оставались не зажжёнными, в связи с трауром.

Уныние и тоска витали в полумраке зала, словно усопший король оставил здесь невидимый след своего духа, духовного влияния.

Такое свойственно замкам старой Англии. Фельдмаршал много читал об этом и обострённым чутьём своей души, сейчас словно улавливал чьё-то духовное присутствие. Это его не угнетало, даже вызывало интерес. Он не испытывал тревоги или неудобства, но просто ощущал чьё-то незримое присутствие.

Широкий и длинный деревянный стол, тяжёлый, с резными ножками и элегантной инкрустацией, тяжёлые портьеры у дверей и длинных окон, — всё это было пронизано невозмутимой и прочной тишиной всего Букингемского дворца. И только голоса короля и Маннергейма одиноко раздавались в огромном кабинете и глохли под сводом потолка.

Король помолчал с минуту.

— Да... но надеюсь всё-таки на мирный исход.

Маннергейм дружелюбно и искренне улыбнулся в ответ.

22. ПАЛОМНИКИ В ЖЁЛТЫХ МАНТИЯХ

1937. Октябрь.

Наконец он услышал рык зверя. Мощный, протяжный, сначала низкий, затем сразу же переходящий на высокие тона. Маннергейм около трёх часов стоял в засаде. Точнее, стоял не он, а слон Хани, на спине которого и расположился барон со своим штуцером пятисотого калибра[24] в удобном бамбуковом паланкине, обшитом и укреплённом по углам и рёбрам буйволиной кожей.

Хани, взрослый, но ещё молодой индийский слон, был умницей. Он понимал всё, что делали или собирались делать люди. Уже давно приученный к охоте на тигра или леопарда, он очень внимательно относился к словам, к звукам, издаваемым королевским погонщиком Бхангом. Этот молодой, смуглый и черноволосый, представитель народа кхасов, называющих себя — непали, с трудом объяснялся по-английски. Знал очень мало слов и потому, в основном, молчал. Что вполне устраивало барона, не любившего никогда пустую болтовню. Тем более на охоте, где, порой, одно лишнее слово, сказанное не вовремя, может спугнуть или насторожить тигра.

Середина спины величественного Хани была покрыта красной узорчатой ковровой попоной. Поверх попоны ремнями прочно закреплён паланкин, устроенный так, что и сидеть удобно, и обзор для выстрела — круговой и свободный.

Спина крупного животного высилась над землёй метра на четыре. Погонщик сидел впереди, почти на голове слона, чтобы не заслонить, не помешать выстрелу. Барон располагался на возвышенном сидении.

Уже около трёх часов загонщики пытались выгнать тигра к стрелкам, ожидавшим зверя на слонах. Засаду устроили на узком, метров в полтораста, перешейке тропического леса, где он немного редел и был ограничен крутым голым поднимающимся склоном с одной стороны, и безлесной поляной — с другой. Тигр по голому месту не пойдёт. Он чувствует, что это опасно. По той же причине — уходит от загонщиков. А те, гремя звонкими бубнами и колокольцами, создают много шума. Сами, однако, продвигаясь тоже на слонах. Прежде всё это делалось пешим порядком, но после того, как однажды тигр убил и унёс в джунгли загонщика, король решил поберечь своих слуг.

Охотники в загоне, конечно, не участвуют. А загонщики, слуги дворца, непали или невары, хотя, не из низших каст, поскольку слуги короля, но и ружей не имеют, и стрелять не знают как. Потому как ружьё — вещь дорогая и редкая. А индийский или королевский тигр, обитающий здесь, характер имеет взрывной, импульсивный. Много людей крутится возле джунглей, лес порой примыкает к деревням, и случается, что тигр становится людоедом. Такой — крайне опасен. Вот и этот, на которого нынче охота, — подозревается в подобном зле. Рык его, раздражённый и угрожающий, говорил о том, что с лёжки его подняли.

Было раннее утро, удобное время, когда жара ещё не заполнила тераи. Лесные склоны, тропические муссонные леса южного Непала.

Бханг ружья не имеет, он только погонщик. Единственное его оружие — кукри, тяжёлый и острый нож с широким и кривым лезвием — в ножнах на поясе. Плавно изогнутый вперёд лезвием, с рукояткой из прочной, как железо, жёлтой древесины самшита.

А от возможного нападения тигра, погонщика и охотника защищает не только высота. Прежде всего, сам Хани. Медлительный, неповоротливый с виду, слон чуток и стремителен. И даже рассвирепевший тигр предпочитает держаться в стороне от этого гиганта тропиков и его несокрушимых и громадных бивней.