Всадники

Привет тебе, победоносный. Помни же:
Тебя я в люди вывел. Дай за то теперь
Твоим мне Фаном[74] стать, судейским писарем.

Народ

А мне скажи, как звать тебя?

Колбасник

Агоракрит.[75]
За брань на рынке получил я прозвище.

Народ

Агоракриту ныне предаю себя.
А пафлагонец пусть себе провалится.

Колбасник

Теперь увидишь, мой Народ, так тщательно
Тебе служить я стану, что признаешься,
Среди разинян[76] никого нет в ровню мне.

Народ и Колбасник входят в дом.

Малая парабаса

Первое полухорие

Ода

Что краше, чем песнь начиная,
Чем при конце песнопенья,
Петь хвалу
Ристателям коней ретивых?
Полно о Лисистрате!
Полно нам Фуманта[77] бездомного песней
Ядовитой огорчать.
Милый Феб, ведь он голодает всегда,
В горючих слезах изливаясь,
И, к луку припав твоему,
От глада спасения просит.

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Издеваться над негодным – в этом вовсе нет греха.
В этом честь тому, кто честен, так рассудят мудрецы.
Все же, если тот, кто брани и насмешек заслужил,
Дружен с вами, ради дружбы я не тронул бы его.
Аригнота[78] знает всякий, кто сумеет отличить
Белый день от черной ночи и на лире чистый лад.
У него есть братец, брату нравом вовсе не сродни.
Арифрад[79] – подлец. Да, впрочем, брани сам он захотел.
Не простой подлец он (так бы не заметил я его!)
И не расподлец. Придумать и похуже он сумел.
Безобразною забавой губы опозорил он.
Упоенный, увлеченный, все на свете позабыв,
В грязных уличных притонах скверных девок лижет он.
Там же спереди – Эоних,[80] там же сзади –
Полимнест.[81]
А кому такой красавец не противен, так уж с тем
Я не стану на попойке пить из кубка одного.

Второе полухорие

Антода

Давно уж в безмолвии ночи
Думой одной я терзаюсь,
Размышляя,
Как ухитряется лопать
Так безбожно Клеоним.
Слух идет, что, в дом богача затесавшись
И налегши на обед,
Он от миски не оторвется никак,
Напрасно хозяева просят:
«У ног твоих молим, уйди,
Почтенный, хоть столу-то дай пощаду».

Предводитель второго полухория

Антэпиррема