Все, чего он хочет (СИ)

— Вся эта история с «настоящей любовью» в новостях, — сказал он несчастным голосом. — Я знала, что если он не скажет, что любит тебя, и что вы двое были парнем и девушкой, СМИ разыграют версию о проститутке за 50 000 долларов, и мы потеряем все. Мы должны были сделать так, чтобы все выглядело так, будто вы двое были несчастными любовниками… но… Боюсь, средства массовой информации зашли дальше, чем я предполагал. Они просто вцепились в него, как питбули, и не отпускали. Все остальные вопросы были «Ты влюблена?» и «Когда ты собираешься выйти замуж?» и… Прости, Лили. Это вышло из-под контроля.

— О, — сказала я, и меня захлестнуло облегчение. — Это все, что ты имел в виду?

— «Это все, что ты имел в виду»?! Это все, что ты можешь сказать?! — спросил он, недоуменно посмотрев на меня.

— Я на секунду подумала, что ты сделал что-то действительно коварное, чтобы избавиться от меня.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Сколько бы дерьма я тебе ни наговорил, ты мне действительно нравишься, Лили. Что ж… сейчас. Не с самого начала.

— Спасибо тебе, Себастьян. — Я улыбнулся. — Ты мне тоже очень нравишься.

Очевидно, ситуация становилась для него слишком щекотливой, поэтому он отвел взгляд и покачал головой.

— Я думаю, что больше всего на свете постоянные вопросы — это то, что достало Коннора. Он никогда хорошо не реагировал на неопределенные отношения.

Это звучало знакомо.

— Неопределенные..?

— …Отношения, — сказал Себастьян. — Я видел это десятки раз раньше — буквально десятки раз раньше: маленькая мисс Штучка начинает хотеть от него большего, чем он хочет дать, по крайней мере, эмоционально — и она начинает давить на него. Он просто смотрит НА ЭТО.

У меня в животе начались спазмы.

— Но обычно он просто проводил с ними время. Он явно заботится о тебе, вот почему я не могу понять, почему он так себя ведет, — нахмурился Себастьян. — Я имею в виду, что СМИ, желающие бить в свадебные колокола, раздражают, но я бы не подумал, что они зайдут так далеко. И я вижу, что у него проблемы со всем этим «ты жертвуешь собой», и он тебе по-крупному обязан, но я бы не подумал, что у него возникнут проблемы с этим так рано. Я думал, что это будет таиться где-то в глубине его сознания, но я думал, что он еще какое-то время будет отрицать свои чувства. Это то, что он обычно делает. Хоть убей, я не могу понять, почему это началось сейчас.

Однако я точно знала, когда это началось и почему.

— Он сказал мне, что любит меня, — выпалила я.

— Это было по телевизору, дорогая. — Себастьян искоса посмотрел на меня.

— Нет, в реальной жизни. До того, как он появился на телевидении.

— Что?! — Глаза Себастьяна расширились от шока.

Я сбивчиво рассказала ему о той ночи, когда мы узнали о шантаже, когда мы прилетели обратно в Лос-Анджелес и Коннор напился.

— О черт, — простонал Себастьян и закрыл глаза.

— Обычно это замечательно, когда парень говорит тебе, что любит тебя, — с горечью сказала я.

Он посмотрел на меня так, словно ты слишком туп, чтобы тебе поверить.

— Дорогая, как человек с большим опытом работы в этом отделе — гей или, цитирую без кавычек, «натурал», это не имеет значения — поверь мне, когда я говорю тебе вот что: каждый раз, когда великолепный мужчина с ужасными семейными проблемами напивается в стельку и говорит тебе, что любит тебя, после того, как узнал тебя всего пару дней, через несколько дней будет драма с большой буквы «Д».

— Я не просила его говорить это, — прошептала я.

— Я знаю. — Голос Себастьяна стал мягче, сочувственнее. — Но у него есть тупой натуралистический эквивалент раскаяния покупателя. Он сказал слишком много, и теперь он в панике. Именно поэтому все эти вопросы репортеров о свадьбах и белых штакетниках не дают ему покоя.

Я наполовину вздохнула, наполовину всхлипнула.

— Что теперь будет? — спросила я.

— Ну что ж… Я могу сказать тебе вот что: чем сильнее ты цепляешься за него, тем более неловким это будет становиться. Так что ты можешь торчать здесь неделями или, возможно, даже месяцами, наблюдая, как он медленно превращается в эмоционального зомби, или ты можешь покончить с этим на своих условиях, когда захочешь. — Он озамолчал и уставился на меня. — Почему ты улыбаешься?

— После того, как мы расстались в первый раз, я думала о себе как об эмоциональном зомби. Но тот, который нуждался в объятиях, — смущенно объяснила я.

— Ну, Коннору не нужны объятия, ему нужен пинок под зад.

Я рассмеялась, но смех этот умер быстрой смертью. Я умоляюще посмотрела на Себастьяна.

— Что я должна делать?

Себастьян на несколько мгновений задумался. Я видел, как вращались колесики, пока он, наконец, не пришел к какому-то выводу.

— Оставь его. Как можно скорее.

— Что?! — Я уставился на него.

— Я что, заикался? — язвительно спросил он.

— Но почему?!