Все, что я хотела сказать

Да еще и Йейтс, конечно же. Он все никак не отставал от меня. Все началось, когда мне исполнилось тринадцать, и у меня выросла грудь. Он беспрестанно глазел на нее. Заходил в ванную, пока я принимала душ, и смотрел через стеклянную дверцу. Иногда я ему это позволяла. Так он получал желаемое и оставлял меня в покое.

Пока в какой-то момент его потребность не стала слишком велика. В итоге он начал меня преследовать. Пытался остаться со мной наедине. Прокрасться в мою комнату.

Мама была слишком поглощена собственными проблемами и романом с Огастасом Ланкастером, одним из богатейших людей в стране, если не в мире, и не видела, что творится прямо у нее на глазах. В ее собственном доме. Я до сих пор не уверена, осознает ли она в полной мере все, что происходило между Йейтсом и мной. Однажды я пыталась ей рассказать, но она расплакалась, когда я упомянула его имя.

Поэтому я бросила попытки.

Я прокашливаюсь и решаю рассказать Сильви о другом парне, который в то время присутствовал в моей жизни.

– Был там один парень.

Лицо Сильви приобретает взволнованное выражение.

– Конечно. Так все всегда и начинается.

– Он был старше. Красивый. Уверенный в себе. Высокомерный. – Я думаю о Уите. Он как раз такой, и даже больше. – Немного злой.

– Такие хуже всех.

– Просто ужасны, – соглашаюсь я. – Но он выбрал меня среди всех, и я почувствовала себя особенной. Желанной. Нужной. Он был плохим, мои родители его ненавидели. Он употреблял наркотики. Слишком много пил. Мне было четырнадцать, исполнилось пятнадцать, пока мы были вместе. Он уговорил меня кое-что попробовать, и я была совсем не против.

Все это правда. В школе и впрямь был один парень. Старшеклассник, в то время как я училась в девятом – настоящий скандал. Йейтс терпеть его не мог, отчего я любила еще больше. Его звали Дэниел. Он научил меня пускать дым друг другу в рот и весь день ходить в школе пьяной, но при этом вести себя как ни в чем не бывало. У него были умелые руки и непринужденная манера поведения.

Дэниел стал для меня необходимым в то время отвлечением. Был милым и недалеким. А еще немного злым, как я и сказала Сильви.

– Что, например? – Глаза Сильви округляются, как две луны.

– Выпивку. Секс. – Я пожимаю плечами, надеясь, что она не станет спрашивать о подробностях. Но знаю, что, скорее всего, станет.

– Это с ним тебя застукали в спортивном зале.

Я киваю. На самом деле мы не занимались сексом, но были близки к этому.

– Его отчислили. Ему уже исполнилось восемнадцать.

– Подумать только! – Сильви прикрывает рот ладонью. – Но ты ведь сама на это согласилась?

– Конечно, – огрызаюсь я, испытывая желание защититься. С Дэниелом я всегда была на все согласна, но в неприятности вляпался именно он. Мама и Джонас угрожали ему тюремным заключением.

В то время как тот, кто практически насиловал меня при любой возможности, жил под их крышей. Родной сын Джонаса.

«Нельзя назвать это изнасилованием, если ты получаешь от этого удовольствие, – сказал Йейтс после одного особенно разгоряченного момента между нами. – Ты хочешь этого. Хочешь меня».

Чувство вины, которое я до сих пор испытываю, настолько сильно, что я вскакиваю на ноги, ударяясь бедрами о стол, отчего на нем дребезжит вся посуда.

– Мне нужно в туалет, – говорю я и спешно ухожу, не оглядываясь. Мне и ни к чему. Уверена, что Сильви сидит с потрясенным выражением лица и гадает, почему я так внезапно убежала.

Если вам не приходилось переживать подобное, то трудно описать, каково жить с навязчивыми воспоминаниями и какие чувства они вызывают. Как возникают из ниоткуда, когда меньше всего ожидаешь. Сдавливают горло. Ползут по коже. Поглощают целиком. Они таятся на задворках сознания и ждут в засаде, способные испортить все на свете. Например, мой ужин в компании подруги.

Как я могу дружить с Сильви, если она сестра Уита? У которого теперь мой дневник, потому что он его украл. Который при желании может дойти до самого конца дневника, прочесть самые секретные записи и понять, что же произошло между мной и Йейтсом. И что я сделала, чтобы наконец все прекратить.

Я нахожу крошечную уборную в задней части ресторана и, запершись внутри, прислоняюсь к двери и смотрю на себя в зеркало на противоположной стене. Сегодня я выгляжу совсем юной, волосы заплетены во французские косы, на лице ни капли косметики, на мне серая толстовка с капюшоном, черные легинсы и черно-белые кроссовки Dior, почти такие же, как у Сильви.

Мы обе выглядим, как дети. Мы и есть дети. Но я уже столько всего повидала и сделала, что внутри чувствую себя старой. Уставшей.

Полной отвращения.

Оттолкнувшись от двери, я подхожу к раковине, включаю кран и мою руки, а потом брызгаю ледяной водой себе в лицо. Так на щеках появляется румянец, и, вытершись, я смахиваю волосы. Расправляю плечи. Напоминаю себе о девчонке, которой я была два года назад. Которая гналась за мечтами и бежала от кошмаров.

Я по-прежнему та девчонка. Хотя все мои мечты исчезли, а кошмары преследуют по пятам.