Все, что я хотела сказать

Мне нужно отнести наши с Уитом вещи в сушилку. Но я не могу допустить, чтобы кто-то заметил у меня мужскую одежду, поэтому придется перемешать ее с другими вещами. Не будет ничего примечательного в том, что я занимаюсь стиркой в пятницу вечером. Я никому не нравлюсь в этой школе, и у меня нет друзей.

Чем еще мне заниматься?

Я возвращаюсь в комнату и вижу, что Уит все так же сидит в кресле, а его брюки спущены до лодыжек. Он смотрит на меня с гримасой.

– Сними с меня эту хрень, – стонет он.

Меня переполняет раздражение, но я подхожу к нему, опускаюсь перед ним на колени и, сперва сняв с него обувь, стаскиваю носки. Тянусь за его брюками и понимаю, что трусы спущены вместе с ними.

Медленно поднимаю взгляд и вижу, что он ухмыляется мне. Несмотря ни на что. Невзирая на боль, мокрую одежду и безумную ситуацию, в которой мы оказались, он сидит с высокомерным выражением лица, и я точно знаю почему.

– Не так я представлял, как ты в первый раз встанешь передо мной на колени, но тоже сойдет, – тянет он.

– Ты такой идиот. – Я стаскиваю его брюки и белье с ног и мокрой кучей бросаю на пол. – Сними рубашку.

Уит вскидывает бровь.

– Сними. Рубашку, – повторяю я, на сей раз чуть медленнее.

– Хочешь, чтобы я разделся? Не знаю, насколько хорошо смогу проявить себя…

– Я хочу бросить твою одежду в сушилку, – перебиваю я.

– А. – Судя по голосу, он разочарован. – Такая богачка, как ты, умеет стирать?

– Умею. Не надо так удивляться, – раздраженно говорю я и округляю глаза, когда его длинные изящные пальцы тянутся к краям рубашки и начинают расстегивать пуговицы.

– Будешь смотреть? – спрашивает он скучающим тоном, расправляясь с последней пуговицей. Рубашка расходится в стороны, и я опускаю взгляд, но, благодаря единственной горящей лампе на прикроватной тумбочке, в комнате стоит полумрак. Я ничего не вижу. Но мне любопытно.

Я хочу увидеть все.

– Пожалуй, – равнодушно говорю я, будто его нагота никак на меня не действует.

– Я покажу тебе, а ты мне. – Он кивает в мою сторону. – Ты тоже промокла.

Моя одежда так вымокла, что капли воды буквально стекают на ковер.

Чувствуя себя дерзко, я снимаю толстовку и бросаю ее в кучу с одеждой Уита. Скидываю обувь вместе со следками. Взявшись за пояс легинсов, я медленно спускаю их по ногам и все это время не свожу глаз с Уита.

Он не отводит взгляд. Смотрит мне в глаза, будто мы соревнуемся, кто моргнет первым. Первым моргает Уит, на миг глянув на мои ноги, когда я наконец снимаю легинсы.

Казалось, будто они приклеились к коже.

– Ты правда разденешься догола. Передо мной, – произносит он, будто не верит.

– Мне нечего скрывать, – говорю я, наслаждаясь брошенным вызовом, тем, как его взгляд блуждает по мне, словно он не знает, на что смотреть в первую очередь. Похоже, я полна сюрпризов. Все время заставляю его гадать. Он считает, что я кроткая овечка, которой можно помыкать.

Он ошибается.

Я тоже его рассматриваю. Уит сидит в моем кресле совершенно голый, не считая расстегнутой рубашки, и я понимаю, что это немного странно.

Вся ситуация странная.

– Мне тоже, – говорит он.

– Мне начать первой? – Не знаю, откуда взялась эта храбрость, но я воспользуюсь ей.

– Если ты настаиваешь. – Он улыбается. Морщится. Синяк у него под глазом становится темнее, придавая ему суровый, грубый вид.

Принц ранен в бою. И мне придется делать вид, что я этого не видела. Будто не имею понятия, что произошло.

Должно быть просто. Все равно мы не разговариваем друг с другом при посторонних.

Потянувшись за спину, я медленно расстегиваю лифчик. Он отскакивает от кожи, и, спустив лямки по рукам, я бросаю его к вороху одежды.

– Такая же красивая, как я себе представлял, – тихо говорит он, не сводя глаз с моей груди.

Извращенец.

Я не стыжусь своего тела. Им пользовались, и я его использовала. Сейчас это оружие массового поражения, и Уит – моя цель. Я полностью готова его уничтожить.

Хотя, думаю, у меня есть преимущество, учитывая, что он ранен и прячется в моей комнате. Но все же. На войне нужно использовать любую возможность.

Опустив руки на бедра, я прихватываю пальцами резинку нижнего белья. Сердцебиение замедляется, а потом снова становится размеренным и тяжелым. Взгляд Уита теплый. Оценивающий. Он слегка откидывается на спинку, и я понимаю, что он должен выглядеть нелепо, сидя почти голым, в одной только мокрой рубашке.

Но он вовсе не выглядит нелепо. Ни капли. Я должна сейчас владеть ситуацией, но из нас двоих именно он чувствует себя уверенно и ждет моего следующего шага.

– Ты снимешь их?

– Хочешь посмотреть? – парирую я.

– Ты сама, черт подери, знаешь, – говорит он с ухмылкой.

Разозлившись, я спускаю трусики по ногам, раздражаясь, когда они застревают вокруг коленей. С трудом сняв, наконец отбрасываю их в сторону и стою перед ним, позволяя вдоволь насмотреться.

И он смотрит. Откровенно смотрит мне между ног, слегка приподняв брови.

– Ты не удаляешь волосы воском.