Все, что я хотела сказать

С чего мне наводить красоту в интимных местах, если их все равно никто не видит? А единственного человека, который видел, я не хотела к себе подпускать. В какой-то момент мне захотелось стать для него настолько отталкивающей, насколько возможно.

Не вышло. Ему было безразлично. Он все равно брал то, что хотел.

– Я их подстригаю, – говорю я, и это правда.

– Мне нравится. – Его пылающий взгляд встречается с моим. – Меня удивляет твоя уверенность, Сэвадж. И это мне тоже нравится.

Мне не должны доставлять удовольствие его комплименты, но доставляют. А еще здесь так холодно, что мои соски стали твердыми и саднят. Я тру их рукой, пытаясь унять боль, но напрасно.

– Твоя очередь, – говорю я.

– Не уверен, что смогу встать.

– Я что, слышу отговорку?

Уит, кряхтя, хватается за спинку кресла и встает, пошатываясь. Меня тянет помочь ему, но едва делаю шаг вперед, он смеряет меня сердитым взглядом, и я замираю. Он скидывает рубашку сначала с одного плеча, потом с другого. Очень, очень медленно.

Пока не оказывается полностью голым, как и я.

У него широкие плечи и грудь. Пресс… с шестью кубиками. Плоский живот. Глубокий пупок. Волосатые бедра. И длинный, толстый член, который сейчас наполовину возбужден. Как только мой взгляд опускается на него, он возбуждается еще сильнее.

– Поражена? – спрашивает Уит с раздражением.

– Сойдет, – отвечаю я, пожимая плечами и зевая.

Он смеется. Стонет. Обхватывает себя руками и с глухим стуком падает обратно в кресло.

– Похоже, сегодня ночью ничего не будет, – с радостью заявляю я, поворачиваюсь и иду к шкафу. Надеваю чистую толстовку и беру спортивные штаны. Сую ноги в тапочки и снова поворачиваюсь к Уиту. Он смотрит на мою чистую теплую одежду с явной завистью, и я жестом указываю на кровать. – Тебе нужно отдохнуть.

– В твоей кровати?

– Нет, в кресле. – Я закатываю глаза. – Конечно, в кровати. О! Чуть не забыла. – Я подхожу к комоду, беру одно из полотенец, которые принесла вместе с уже остывшей мочалкой. – Помощь нужна? – спрашиваю я, когда он встает и делает несколько коротких шагов к моей кровати.

– Справлюсь, – огрызается он, шаркая, как старик.

Я опускаю взгляд на его задницу, замечая неглубокие ямочки у него на пояснице. Представляю, как целую их. Впиваюсь зубами в его мягкую ягодицу, потом в другую.

Мои щеки краснеют, когда я подхожу к нему и откидываю одеяло, после чего он падает на матрас. Накрываю его обнаженное мокрое тело и подворачиваю одеяло. Протягиваю ему полотенце, и он хмурится.

– Посушить тебе волосы?

Он отказывается от предложения, помотав головой.

– Нет.

– Дай я хотя бы умою тебе лицо? – Он хмурится еще сильнее. – Чтобы я могла обработать раны.

– Сначала положи мою одежду в сушилку, – говорит он, и его голос слабеет. Веки тяжелеют, будто его внезапно накрыла волна усталости. – Пока все не вернулись.

Уит приводит веский аргумент, поэтому я так и делаю: иду в общую прачечную, закидываю нашу одежду в сушилку и включаю ее. Сорока минут должно вполне хватить, чтобы все подсохло. Потом подождем отбоя, и я тайком выведу его отсюда. Куратор в конце концов пойдет спать, так что ко времени его ухода за стойкой никого не будет.

Однако там установлены камеры. Нас могут увидеть. Насколько внимательно их отслеживают? Может, Сильви с ее хакерскими способностями сможет нам помочь.

А может, Уит не захочет, чтобы его сестра помогала. Может, он вообще не желает, чтобы она знала о том, что происходит между нами.

А вообще, что между нами происходит? Понятия не имею.

Я снова ополаскиваю махровое полотенце горячей водой и возвращаюсь в комнату, прямиком к Уиту. Он так и лежит там, сжимая в руках телефон и что-то яростно на нем печатает. Поднимает взгляд, когда я останавливаюсь возле кровати, и знакомое хмурое выражение его лица приносит мне странное успокоение.

Я больше привыкла к его жестокости в мой адрес, чем к чему-то другому, и это ненормально.

– У меня тут теплое полотенце, чтобы умыть тебе лицо. – Я поднимаю его.

– Я могу сам, – говорит он, бросая телефон рядом с собой на кровать, а потом садится и протягивает руку. Морщится от этого движения, и я отодвигаю полотенце, чтобы он не смог дотянуться.

– Нет, дай мне немного поиграть в медсестру.

– Только если я потом смогу поиграть с тобой в доктора, – бормочет он.

Пропустив его слова мимо ушей, я устраиваюсь рядом, и он отодвигается, освобождая мне больше места. Я рассматриваю его лицо. Глубокую ссадину на скуле. Красновато-фиолетовые синяки вокруг глаза. Кожа опухает, отчего глаз становится все меньше, и я жалею, что у меня нет льда, который можно было бы приложить. К утру глаз совсем заплывет. Начну с простого, а потом перейду к более серьезным травмам.

– Ты в плохом состоянии, – тихо говорю я, прижимая полотенце к порезу в уголке его губы.

– Видела бы ты другого парня, – говорит он.

– Я видела. Видела их обоих. – Осторожно протирая ссадину на его щеке. Она глубокая, и он скалится, пока я ее промываю. – Что ты там вообще делал?

– Неважно.

Меня переполняет раздражение.

– Я никому не расскажу о случившемся.