Все, что вы хотели знать о смерти

– У нас все хорошо, – сообщила обрадованная его звонком Леночка, – бригада на выезде. Как раз в вашем районе. Там мошенники выманили крупную сумму у ветерана войны.

Глава восьмая

Ветеран сидел за столом на кухне и пытался что-то объяснить оперативникам. Он был растерян и подавлен, но, когда увидел заглянувшего в тесное помещение Ипатьева, встрепенулся. И начал подниматься.

– Надо же, даже вас прислали, – обрадовался он, – теперь уж точно найдут этих гадов. А то милиционеры говорят, чтобы я чего-то им вспоминал. Я все и так помню. У меня память знаешь какая!..

Он подошел, обнял Павла, потом обернулся и показал пальцем на полицейских.

– Какие-то, к черту, вопросы бессмысленные задают: «Знакомы ли они вам? Видели вы их раньше?» А как я мог их видеть раньше, я же в банде не состою. Вот другие люди… – ветеран перешел на шепот, – слышали, наверное, про то, как тут стариков грабили. Так другие люди с ними по закону военного времени – пришли домой к одному, второму, зачитали приговор, и пуля в лоб каждому. Других в гараже застукали, где они прятали награбленное, и таким же образом, как полагается – расстрел на месте за то, что ветеранов обижали. А нас ведь обидеть любой может. Эти вот милиционеры говорят, что я плохо все помню. Так у меня, дорогой товарищ, знаешь какая память.

Ипатьев усадил старичка на стул, с которого тот поднялся, и попросил оперов перекурить пока.

– Так про что я говорил, – призадумался дед.

– Про память, – напомнил Павел.

– Ну да, – согласился старичок, – память у меня – будьте нате! Все помню. Я даже книжку хотел написать, да вот с очками проблема какая-то. А так помню все! К примеру, был у нас на батарее один боец. Такой он, стало быть, никудышный был. И фамилия у него была такая же – вроде как Флюшкин. И такой, я тебе скажу, он был манерный – даже матом не ругался. Все «спасибо» да «пожалуйста». Конечно матом же не все выражаются. Я, например, тоже не люблю это дело. Но когда рядом снаряд… как бы это сказать… то есть не упадет, а в прямом смысле слова это самое… Тебя тут же землей засыплет, уши заложит, голова – не голова, а царь-колокол какой-то. А этот Флюшкин все равно говорит: «Чуть в нас не попало». А как не попало, когда лошадей, что нашу гаубицу таскали, поубивало – одну так вообще на куски. Так вот как бы я на этого Флюшкина сейчас не наговаривал – он в первом же своем бою танк подбил. Да-а! И никто потом не верил. Осколочным весь расчет побило, а Флюшкин в этот момент за снарядом побежал. Он заряжающим был. Это так говорится, что заряжающий, а на самом деле снаряды подносил. Сам-то он худой был, а снаряд, ежели тот с полным зарядом, весил сорок килограммов. Вообще в орудийном расчете пятеро заряжающих, но у нас тогда бои были тяжелые и всех поубивало, вот нам и прислали этого Флюшкина из нестроевой части. И вот когда вражеский снаряд это самое, как уже указал выше, и всех поубивало, остался один Флюшкин со снарядом в руках. Подбежал он к орудию: наводчик мертвый, оператор замка и командир орудия в стороне тоже убитые. Я, стало быть, тоже раненый – кровь глаза заливает. Мне осколками ноги перебило и лицом о станину ударило, ну и контузило еще прилично. И вражеский танк, что по нам осколочным ударил, прет, чтобы раздавить нашу пушку. Вот тогда Флюшкин и принял решение. В замке был уже один снаряд. Боец Флюшкин, уж не знаю как, навел ствол на танк и бабахнул от всей души, как говорится… И с первого же выстрела у танка башню снесло. У нас ведь калибр сто пятьдесят два, или как раньше деды говорили – шесть дюймов. Потом он зарядил тот снаряд, что поднес. Глядит, а еще два танка, что параллельно перли на позиции нашей батареи, разворачиваются и уходят… Потом выяснилось, что в головном танке сидел командир ихнего танкового батальона… Перевязал меня Флюшкин, а вскоре и санинструктор подбежала… Смотрит на Флюшкина и спрашивает: «А чего это, товарищ боец, вы такой красный?..»

Вернулся следователь, подошел к Ипатьеву и спросил негромко:

– Вы еще долго будете, а то нам работать надо?

Ласкин кивнул Павлу из коридора и показал руками, что закончил работу.

– Мы уже все отсняли, – объяснил Павел следователю, – только вот с дедом договорим, а потом вы еще что-то скажете на камеру.

– Да я не мастер… Вы уж сами. Деда жаль безумно: соседи говорят, что он свои деньги дома хранил, не доверял банкам, говорил, что там мошенники… Так что и деньги, и награды все у него эти сволочи вытащили…

Старик подергал Павла за рукав.