Все, что вы хотели знать о смерти

– Так вы хотите мне что-то предложить? Так я уже вижу. Вот хороший шахматный столик. Он, между прочим, из Индии, и даже из мангового дерева, а фигурки на нем тоже из Индии. Сейчас, между нами говоря, много людей совсем не умеют играть в шахматы, а такие столики покупают все, так что скоро их совсем не останется.

– Столик нас не интересует, – еле сдерживаясь, произнес подполковник юстиции, протягивая ювелиру перстень, – вот посмотрите.

Тот взял перстень и поднес к глазам.

– О-о-о, какая шикарная вещь, – растягивая слова, восхитился он, – я даже без лупы вижу руку большого мастера.

Он продолжал смотреть и наконец радостно объявил:

– Вторая половина девятнадцатого века! Это перстень работы Карла Болина – петербургского ювелира, того самого, кто создал Владимирскую тиару для российской императрицы. Теперь эту тиару можно видеть на голове английской королевы… То есть можно было видеть, потому что она… Ну вы и сами знаете: не так давно и она в бозе почила. Не сомневаюсь, что тиару скоро будет таскать на своей голове какая-нибудь американка, отдавшая за нее бешеную сумму. А в свое время английский королевский двор скупил бриллианты царской семьи за сущие гроши…

Ювелир начал рассматривать перстень, а потом хлопнул себя по лбу.

– Что же я, старый дурак, совсем забыл. Это действительно работа Болина, но этот перстенек был в собственности великой княгини Марии Павловны, которая вышла замуж за одного из сыновей Александра Второго, конкретно говоря, за Владимира. Она была немкой и дружила с британским дипломатом Альбертом Стопфордом. Но ей повезло уехать до начала всех этих страшных событий. Она, как принято теперь говорить, с концами свалила во Францию, но рассказала своему английскому другу, где спрятаны ее драгоценности. Их она, естественно, под обивку стульев не зашивала, а спрятала в Петербурге во Владимирском дворце. Англичанин пробрался туда и все выгреб, потом он увез это за рубеж, в саквояже со старыми газетами, сказав на границе, что это дипломатическая почта. Удивительно, но это правда.

– Да уж! – восхитился нетерпеливый Егоров. – Занятная история, а сколько…

– И это еще не все! – весело закричал антиквар. – Англичанин отдал Марии Павловне все вывезенные им драгоценности. Вот это настоящее чудо! Чтобы англосакс – и такая честность! Ну, вот Мария Павловна продавала время от времени свои цацки и жила безбедно, потом она умерла, и все было поделено между тремя ее сыновьями и одной дочерью. Те тоже иногда продавали… Потом сделали перерывчик небольшой – лет на восемьдесят, и вот годков восемь назад драгоценности великой княгини снова всплыли на аукционе «Сотбис», соответственно в Лондоне. И вот этот лот, в смысле перстень с крупным гранатом голубиной крови и сорока восемью бриллиантами по полкарата каждый. Но уникален сам камень, потому что он невероятно крупный: ведь, как всем известно, богемские гранаты – мелкие, и когда их вставляли в брошь и в перстень с крупным камнем, то это был альмандин[23]. А он значительно дешевле богемских… А если…

– Погодите! – не выдержал подполковник юстиции. – Я хотел узнать у вас, сколько может стоить такой камень?

– Вообще-то этот перстень может стоить сколь угодно дорого, потому что это историческая реликвия и он принадлежал великому князю Владимиру Александровичу, а тот получил его в наследство от своего отца, убитого террористами императора Александра Второго Освободителя. Но, конечно, есть конкретная цена, за которую он был продан на «Сотбис». Вот сейчас не вспомню точно, потому что память у меня сейчас не то что раньше, но кажется, что его продали за один миллион двести тысяч евро. Стартовая цена была что-то не очень большой – может быть, тысяч двести, но несколько покупателей вцепились в этот перстень и буквально рвали его друг у друга… Ведь как получается, что два одинаковых предмета, например тот же перстень, который изготовил Бролин или, скажем, Фаберже, могут стоить по-разному. Например, один перстень принадлежал трактирщику Васе Пупкину, а второй государю императору. Вы улавливаете мою мысль?

– Вы уже говорили это, – напомнил следователь Егоров, – вы уже начали рассказывать про аукцион в Лондоне, на котором…

– Ну да. А как же еще? Двое или трое участников стали торговаться и подняли цену до небес, – эксперт показал пальцем на потолок и перешел на шепот: – Почти до миллиона евро. Куда уж выше! Но потом один анонимный покупатель, который действовал по телефону через своего агента, сразу увеличил шаг на двести пятьдесят тысяч, и другие перестали торговаться. Между нами говоря…

– Все, спасибо, – остановил эксперта подполковник Гончаров, – мы уже узнали все, что хотели.

– Что же вы мне не даете совсем ничего сказать! – возмутился ювелир. – Я так в следующий раз к вам совсем ходить не буду. Я хотел всего-навсего добавить, что раз такую цену уже однажды дали на аукционе, то потом она уже меньше не будет.

– И за это тоже огромное спасибо, – вздохнул наконец Гончаров, – сейчас вас отвезут куда скажете…