Все демоны: Пандемониум

— Господа! Немедленно возвращаемся на боевые позиции. Дружно строимся под знаменами! Проявляем сознательность и патриотизм!!! Господа, вас ждет кровавая сеча — ну что вы, право, как маленькие!

— М-да, — сказал на это какой-то из демонов. — На войне — это тебе не в отпуске. Никакой личной жизни.

Адский казначей, демон Тамерлис, духовный брат маркиза Гизонги, тревожно метался возле своего повелителя, пытаясь сосчитать предполагаемую сумму налога на выигрыш и вычислить, какую часть прибыли попытаются утаить от него алчные подданные. Его бы воля, он бы вообще отменил это сражение и занялся гораздо более важными и насущными делами. И начал бы с изучения безусловно полезного и уникального опыта организаторов Кровавой паялпы.

Тамерлису было обидно, что это не он додумался принимать ставки на победу в нынешнем сражении, хотя в свое оправдание он мог привести целый ряд объективных причин. Казначей заикнулся своему господину о краткосрочной командировке на тот берег Тутоссы — командировке, оплаченной по минимальным ставкам ввиду военного положения, и даже без оплаты проживания, однако получил резкий и недвусмысленный отказ. Ну а махать тяжеленными бронированными крыльями за свой счет Тамерлис не видел смысла.

Разве хоть один владыка слушает своего казначея или министра финансов? Нет, они только требуют денег, денег и еще раз денег, а получив их, тут же призывают к строгой экономии средств и просят предоставить очередной проект. И никогда не спрашивают, откуда они берутся, как не желают знать, куда они деваются. Вы думаете, в Преисподней с этим обстоит иначе? Ошибаетесь, господа.

Единственный способ заставить правительство экономить — это не давать ему в руки те деньги, которые оно могло бы экономить.

Говард Джарвис

Тем временем шеннанзинцы установили разноцветные шатры для Зелга, Такангора и прочих выдающихся особ. Шатров было чуть более десятка, и каждый из них являлся форменным произведением искусства. Нигде в целом свете больше не нашлось бы такой красоты. Оно и немудрено. Вряд ли где-то в мире отыщется еще несколько пауков, увлеченных изящным рукоделием.

Чуткий ценитель прекрасного, Князь Тьмы заволновался на своем троне, вытягивая чешуйчатую шею, чтобы получше рассмотреть приглянувшиеся вещи.

Ситуация в целом решительно ему не нравилась. Во-первых, противник коварно опоздал к началу, к эффектному прибытию демонов, когда разверзалась земля и всполохи пламени достигали скомканных облаков, когда все в окружающем пейзаже тряслось и грохотало, а мутная река вышла из берегов. Зрелище, что ни говори, редкое и внушительное. Обычно зрители бывали потрясены. Обычно, но не на сей раз. Никто не ахнул, глядя, как из пылающей бездны поднимается огромный золотой трон, на котором восседает Владыка Преисподней, как выходят за ним его верные вассалы, как темнеет день и адские барабаны грохочут все сильнее, так что, кажется, сама земля колеблется от этого яростного стука. Никто не ужаснулся, никто не забился в истерике, никто не ударился в паническое бегство. Воинственный дух Князя Тьмы был уязвлен этим обстоятельством. Легко ли — выходить в свет на смехотворно короткий срок (от рассвета до заката), раз в несколько столетий, а то и реже, и не произвести этим выходом фурора? Прилично ли это для существа с его репутацией и положением в обществе? А тут еще эти шатры, принадлежащие кассарийцам. Утешало одно — приличные трофеи уже подвезены, осталось только их добыть. И владыка Тьмы принял решение начать битву. Он поднял огромную черную восьмипалую руку — снопы искр рассыпались вокруг трона — и резко опустил ее вниз.

Внушительный и авантажный герольд, отдаленно похожий на летучую мышь-переростка с головой щуки, вышел вперед и заговорил:

— Внемлите, смертные, словам повелителя Ада! Князь Тьмы вызывает на бой Зелга да Кассара, и пусть их поединок решит исход сражения.

Мощный голос демона-герольда катился по полю громовыми раскатами, и Зелг постучал по шлему, потому что у него заложило уши. Это не помогло, но принесло некоторое удовлетворение, ибо он сделал все, что мог. Откровенно говоря, герцог не думал, что ему удастся пережить бой с Сатараном Змееруким, а потому мелочи его уже не волновали.

Он отрешенно рассматривал равнину, на которой ему предстояло драться со всемогущим демоном, и с каждой минутой она нравилась ему все больше. С одной стороны — прозрачная река, с другой — милый лесок, взбегающий на холмы. Большое открытое пространство, усыпанное цветами. Вполне подходящее место для вечного упокоения. Осталось только придумать какую-нибудь надпись потрогательнее для надгробного камня да сразиться с Сатараном — и дело сделано.

Некромант как раз представлял себе, какие теплые, добрые слова скажут над его могилой безутешные друзья, когда в грезы бесцеремонно вторглась реальность.