Все десять пальцев

Вслед за стариком из квартиры № 5 вышел другой, точно такой же – разве что чуть-чуть постарше – одетый в черную футболку с портретом Наталии Орейро, непонятно с кого снятую. Запустив руку в тот же ящик, вынул топорик. Его собрат тем временем сделал довольно быстрый бросок в сторону лестницы, отрезав гостю последний путь к отступлению.

– Парни!.. – громко воскликнул Кирюха. – Не дурите... Я не хочу ничего такого... Ребята...

Старики подступали.

– Да подумайте вы, что делаете! Это недоразумение!

Полуголый не по-стариковски проворно бросился к Кирюхе, замахнулся через левое плечо и нанес удар – без единого звука, с безжалостной яростью. Молоток выбил в стене лунку. Увернувшись, Кирюха ударил в старческое лицо эфесом «Ладони призрака», словно кастетом, затем изо всех сил пнул «фаната Орейро» в грудь ногой. Оба старика оказались на полу, в дверном проеме тут же появился еще один жилец странного дома, еще не старый, но сутулый, одетый в драный свитер и спортивное трико. Вся левая половина его лица была родимым пятном бордового цвета. Правая нога до колена была замотана длинными лоскутами, твердыми от засохшей крови.

Помявшись немного, половинчатый вынул из кармана длинный нож.

Кирюха замер в боевой стойке:

– Ну что, пофехтуем?

Урод с ножом медлил. Тем временем поднялся на ноги полуголый сморчок с молотком. По разбитому лицу струилась ленивая старческая кровь. Встал с пола и другой старик.

Дверь перестала трястись, не стало слышно ругани. Владимир отправился искать ключ.

Кирюха переводил взгляд с одной рожи на другую. Обитатели дома молчали, будто зомби. «Их души давно в загробном мире, осталась только память тела» – кажется, так сказал Антон в тот вечер, когда сброшенная Настей пивная бутылка рухнула на лобовое стекло комендантского автомобиля. Вспомнились и другие слова, куда более страшные...

Я, кстати, слышал, что этот самый «Янтарь», если пить его каждый день в течение долгого времени, очень мощно действует на мозг.

Полуголый молотобоец сделал шаг вперед.

– Назад! Всех искромсаю!

Старик кинулся на Кирюху. Тот вновь увернулся от удара молотком, затем наискось рубанул «Ладонью призрака», целясь в запястье. Молоток вывалился из раненой руки, загремел об пол. Старик с Наталией Орейро на футболке и топором в сухих руках подбежал к Кирюхе, вскинул над головой свое оружие, метя расколоть парню голову. Тот вновь повалил противника, сломав ему челюсть ударом эфеса.

Урод с ножом по-прежнему колебался, не решаясь на атаку.

Дверь квартиры № 4 отворилась, оттуда с громким гулом, вырывавшимся из пасти, вывалился Владимир.

Не сходя с места, Кирюха смотрел, как здоровенная туша, похожая на огромный кусок теста, несется на него. Дождавшись близкого контакта, полоснул противника клинком по глазам, вывернулся из мощного захвата, отскочил к лестнице.

Теперь и половинчатый урод осмелился перейти в наступление и побежал на врага, выбросив перед собой руку с ножом. Подсечка – и урод кубарем катится вниз по ступенькам.

Затравленным зверем Кирюха озирался.

Старик в черной майке, лежа кверху затылком, медленно скреб пальцами по половицам. Стонал у подножия лестницы урод с перебинтованной ногой и родимым пятном в пол-лица. Ползал по полу ослепший Владимир, ставший беспомощней ребенка, зажимал лицо ладонью, молча плакал кровью. Лишь полуголый скелет с разрезанной рукой успел куда-то исчезнуть.

Позади раздался громкий стук. Кирюха развернулся одним рывком и обнаружил у себя за спиной совсем маленькую дверку, запертую на шпингалет.

– Гриня, ты? – позвал Кирюха.

– Я, я! – ответил радостный голос Григория.

За дверкой обнаружилась грязная комнатка, где стояла длинная ржавая ванна, возле нее – сложенная раскладушка с прорванным брезентом, вдоль стены – шеренга пустых трехлитровых банок. На веревках висели забытые наволочки, изъеденные молью. В ванне валялось несколько пустых дамских сумочек, распахнутый старомодный саквояж, два-три кожаных футляра для мобильных телефонов и барсетка.

– Ха-ха, да это же Шнееман! – узник полез обниматься. Кирюха отстранил его:

– Отвали. Ты подонок.

– Я?! – удивился Григорий.

– Ты такой же, как они! – Кирюха ткнул через плечо большим пальцем левой руки.

– А где они? – опасливо спросил узник.

– Я их успокоил. Сколько их всего?

– А скольких ты успокоил?

– Четверых.

Григорий облегченно вздохнул:

– Всех.

Его приятель кивнул, но кинжала не убрал – все четверо были до сих пор живы.

– Я надеюсь, они хоть врезали тебе?

– А ты посмотри! – на чистом лице Григория появилась широкая улыбка. – Пальцем не тронули. Просто навалились и затолкали в эту каморку. А я им верил!

– И как ты только на них вышел?

– Так, один знакомый дал адрес... Ты, кстати, не прав: я не такой, как они. Легко могу это доказать.

– Все твои доказательства я знаю. Гаденыш.

– Если я гаденыш, зачем ты пришел меня вытаскивать?

– Как – зачем? А с кем я песню играть буду на празднике?

Григорий расхохотался и сделал новую попытку обнять Кирюху. На сей раз тот позволил себя облапать – он действительно рад был видеть друга-эрудита целым и невредимым. Улыбнувшись, он с силой пнул Григория коленом в живот.