Все дни прощания

«Тявкал на Грету, что она цепью прикручена к Мишке, а самого на ошейнике ведут, и поводок — в руке у Спартака. Но я им не собачка и не обезьянка, со мной не пройдет! Со мной они не разгуляются!..»

— Добавьте скорости! — приказал Спартак, и мы подчинились, мы пошли быстрее.

Нужно было начинать разговор, а я не мог. Меня удерживал страх, что Лика остановится, дождется остальных и передаст им то, что я ей сказал. И тогда станет ясно, кто я — предал их в самую последнюю минуту.

И все-таки я спросил:

— Зачем мы идем, Лика?

— Молчи, — быстро сказала она. — Так будет лучше. Там что-нибудь придумаем. А теперь — ни звука!

«Значит, она на моей стороне! — обрадовался я. — Значит, она все понимает и не собирается участвовать в подлости!»

Прошли площадь и свернули в переулок. Спартак и ребята остались, а мы с Ликой поднялись по лестнице на четвертый этаж старого дома. Она убрала, наконец, свою руку и потянула за торчавшую в стене проволочку.

За дверью дилинькнул колокольчик.

«Хоть бы никого не оказалось, хоть бы никто не открыл!..»

Проскрипели половицы, щелкнул замок — и перед нами появился мужчина. На нем был синий спортивный костюм с белой «молнией» на куртке. «Молния», застегнутая лишь до половины, открывала загоревшую грудь. Он был высокий и мужественный, а улыбка, которой он встретил нас, приветливой.

— О, здравствуйте! Как я рад! Проходите, пожалуйста. Вы сегодня с другим спутником? — сказал он удивленным басом, поднимая замок «молнии» до подбородка. — Я уже начал волноваться, вдруг не придете!

— Это мой двоюродный брат, — сказала Лика, не торопясь входить. — Он только сегодня приехал к нам погостить, я не могла его оставить одного. И вас подводить не хотелось — это не в моих правилах. Может быть, я зайду в другой раз?

Я чуть не ошалел от неожиданности: Лика, всегда такая молчаливая, такая всегда грустная и чем-то недовольная, теперь была совершенно другим человеком. Она так легко и красиво сказала, что я как завороженный уставился на нее, ничего не понимая.

— Вы правильно сделали, что пришли с братом, — чем больше людей, тем больше идей! Проходите, друзья, — рокотал наш новый знакомый, пропуская нас вперед. — А где ваш прошлый спутник? Мы с ним тогда затронули интересную тему — парапсихологию, и я достал кое-какую литературу.

— Он сегодня не может, он придет в другой раз.

Вглядываясь в коридор, я чувствовал себя преступником. «Нужно запомнить, как расположена квартира, куда в случае чего бежать прятаться…» — думал я, входя в комнату.

Открытое окно. Приемник. Полки с книгами. Шкаф. На стене — круглые часы с зеленым циферблатом и желтыми стрелками. Рядом — маленькие картины величиной с почтовую открытку. И почти на всех — природа: липовая аллея, розы, вечерние горы, вода.

— Хорошо у вас, — сказала Лика. — Чисто, светло. Книги и картины… Я так люблю, когда в доме книги и картины. Кстати, познакомьтесь.

— Анатолий, — сказал я, поражаясь собственной трусости. И чтобы не шагнуть назад, быстро повторил: — Анатолий!

— О, да мы тезки! — говорил он, забирая мои обе руки и глядя на Лику. — Однако я не знаю и вашего имени. Тогда мы с вами провели целый вечер, а как зовут друг друга, не спросили. Может быть, это доброе предзнаменование?

— Лика, — сказала она и обернулась на меня. И повторила: — Лика.

Меня все больше удивляло ее поведение. Я не знал, как себя вести. Но чувствовал, что все может обойтись. Только бы Лика выдержала. А я бы за нее куда угодно, против кого угодно. Это я за себя вечно не мог постоять.

— Красивое имя у вас, — сказал Анатолий. — Интересно, как ваше отчество?

Лика не ответила. Она будто не расслышала вопроса. И спросила сама:

— Чьи это картины?

— Вы хорошо сказали — «картины». Это лишь название. Мои. Но не картины, а мазня. У них одно достоинство: малы по формату, а значит, занимают мало места. Нужно бы забросить это, я уже пробовал — не могу. Если за неделю ничего не изображу, мучаюсь, как при высокой температуре… Вот и приходится пачкать бумагу.

Я смотрел на него и представлял широкое, залитое солнцем поле. На поле громадный сверкающий авиалайнер, такой же большой, красивый и легкий, как этот наш новый знакомый.

Но стоило Анатолию отвернуться, мой взгляд перескакивал на книжные полки. То, что мне было нужно, я увидел сразу: десять коричневых томов стояли на четвертой полке рядом с собранием сочинений Шекспира. На корешке каждого — черный квадрат, в котором золотыми буквами написано «Томас Манн».

— Не скромничайте, — сказала Лика. — Ваши картинки изумительны. В детстве, которое прошло у меня в Новгороде, я занималась в живописном кружке Дворца пионеров и кое-что понимаю. Вам с полным основанием могут позавидовать малые голландцы…

— Тише! — приложив палец к губам, сказал Анатолий. — Как хорошо, что нет бога, — он бы нас за это не помиловал.

Я вспомнил, что где-то сейчас Спартак, Леша и Студент ждут нас, беспокоятся и желают удачи. Мы не одни… Лика знает об этом, и ей должно быть так же страшно, как мне.