Все дороги мира

Все это действо сопровождалось музыкой. В дальних уголках поляны слушатели небольшими группами собрались вокруг музыкантов, но музыки оттуда Ломенару слышно не было, в отличие от тех менестрелей, кто разместился прямо в середине, неподалеку от столов. Менестрели сменяли друг друга, исполнив всего по несколько мелодичных баллад или бодрых боевых гимнов. Из инструментов тейнары предпочитали духовые, поэтому нередко выступали по двое и больше, но также немало было и лютнистов. У некоторых музыкантов Ломенар заметил незнакомые ему инструменты: судя по тому, что удалось разглядеть с такого расстояния, они напоминали полусферы – от маленьких, чуть больше ладони в основании, до больших, помещавшихся на коленях музыкантов. Менестрели проводили над ними рукой, не касаясь, отчего раздавались мелодичные звуки, похожие на те, что издает флейта, но сочнее, гуще, словно играло несколько инструментов сразу. Ломенар далеко не сразу сообразил: странный инструмент, должно быть, пронизан множеством трубочек разной ширины, и тейнары извлекают из него звуки с помощью ветра. Повинуясь крылатым людям, воздух мог обдувать его со всех сторон, создавая более насыщенную мелодию, чем дудочка, в которую воздух входит лишь с одной стороны, да и отверстий не может быть больше, чем пальцев на руках музыканта.

Все это было весьма увлекательно, но день уже перевалил за середину, и от долгого неподвижного сидения на жестких ветках у Ломенара давно ныла спина, да и кожа под слоем глины чесалась нестерпимо, и он жаждал, чтоб праздник побыстрее пришел к завершению. И вдруг все затихли, тейнары стали стекаться к середине поляны, лучники возвращались с дальнего ее конца, охранники, так и не покинувшие своих постов, и те обернулись в ту сторону. Ломенар, решивший, что наконец дождался, начал искать глазами пленников, но никого похожего пока не обнаружил, да и вообще не мог понять, что происходит. На середину поляны не спеша вышел очередной менестрель, и толпа собиралась именно вокруг него. Местная знаменитость? Неужели настолько, что одно его появление заставило замолчать все это шумное сборище? Он вгляделся в музыканта и вдруг узнал его даже с такого расстояния – по белым крыльям и светлым волосам, горевшим на солнце. Это был Эорни.

В руках он держал один из этих полукруглых инструментов. Дождавшись, пока соберутся все, принц протянул над ним ладонь, шевельнул пальцами, будто перебирая невидимые струны, и полилась мелодия, сперва несложная, но удивительно чувственная, затем в нее по очереди вплелось несколько мотивов. Ломенар больше не удивлялся повисшей тишине – по сравнению с Эорни все сегодняшние музыканты показались ему жалкими недоучками. А когда мелодия вошла в полную силу, Эорни запел.

Нельзя сказать, что маг не разбирался в пении: будучи студентом Академии, в театре он бывал, да и в доме Рунара порой собирались интересные гости… однако именно здесь и сейчас он осознал с пугающей ясностью, насколько Дети Стихий – порождения этих самых стихий. Ни один менестрель из людей не смог бы так петь: голос Эорни то заполнял собой всю поляну, как зал королевского театра с особо устроенным куполом, то почти стелился над травой, вкрадчиво и мягко, то звенел тетивой лука, отпуская в небо слова-стрелы. Звуки его чистого голоса обволакивали зачарованных слушателей, и Ломенар, чувствуя трепет в сердце, забыл о своей усталости.

Эорни пел на тейнарском; Ломенар немного знал этот язык – частично благодаря Академии, частично от Иннера, и понял примерно следующее: принц обращался к Тилаэру, благодаря за победу над Кергоном, Хозяином Земли, и выражал надежду, что сегодняшние жертвы будут последними среди крылатого народа.

Но вот музыка смолкла – принц под разочарованный вздох слушателей прижал ладонь к полусфере, закрывая отверстия.

– Ну что ж, – обратился он к присутствующим. – Надеюсь, вы все хорошо повеселились сегодня. Однако нам необходимо исполнить и печальный долг, ведь жизнь состоит не только из радости.

На поляну вышли двое стражников, ведущих пятерых тейнаров со связанными за спиной руками и спутанными веревкой крыльями. В первом из них Ломенар узнал Иннера, и при мысли о предстоящем его пронзила дрожь. Замыкали шествие еще двое воинов.

Со времени их последней встречи в Ультуне Иннер заметно исхудал, когда-то длинные кудри были обрезаны коротко и неровно, от одежды остались лохмотья, однако он шел ровно, хотя и небыстро.

– Кергон, прими эту смерть во имя будущей жизни и не чини зла детям Тэрни Тилаэра! – нараспев произнес Эорни и махнул рукой.

Иннера первого подвели к краю пропасти. Держался он на удивление спокойно, попыток вырваться не делал. Ломенар видел лишь его спину, но, судя по положению головы, взгляд пленника был устремлен вдаль, к бесконечному горизонту.