Все дороги ведут в Рим

– В сумку! Живо! – заорал Логос. – Все в сумку, сами! Мерзавцы! Убийцы! – Он кричал, но кричал незло, будто не их упрекал в совершённом только что акте людоедства, а кого-то другого. Того, кто превратил их в чудовищ.

Полотнище распалось. Десятки лоскутов заспешили в открытый матерчатый зев. Сами запрыгнули внутрь. Медлительных подталкивали товарищи. Логос отковырял от стены лоскут, пришпиленный пулей, и швырнул в суму. Затянул застёжку-молнию.

– А теперь марш на перевоспитание, – приказал гость.

И бегом помчался по лестнице наверх, из подвала. Однако доверху не добежал – затормозил. Где-то совсем рядом разговаривали двое. Эти хриплые голоса не спутаешь ни с какими другими – то были голоса гениев. Впрочем, многие исполнители – бывшие гении, это в Риме знали почти все.

– Ты уверен, что на всех исполнителей можешь положиться? – спросил один из гениев.

– Разумеется, не на всех. Но на многих. На большинство.

Сумка Логоса приоткрылась, из неё высунулся лоскут, хищно зашевелил бахромой лохмотьев.

– Назад, – прошипел Логос.

– Не бойся, Гюн, – отвечал гений там, наверху, отворяя дверь, – её пронзительный скрип заставил притаившиеся в сумке лоскуты затрепетать. – В нужный день меня будут окружать самые преданные.

Они вошли в помещение наверху. Клацнула стальная дверь. И о чем они теперь говорили в таблице Макрина – не разобрать.

Логос выскользнул из подвала.

ГЛАВА XVII Игры лемуров против Рима

«А вот новый подарок, дорогой читатель: „Истинный закон – это правильный разум, согласный с природой, обнимающий всю Вселенную, неизменный, вечный…“.

Цицерон, «О государстве»

«Книва капитулировал. Его дальнейшая судьба неизвестна».

«Сообщают подробности гибели юного Александра. Небольшой отряд, которым он командовал, столкнулся с отступавшими виками. Все римляне пали в неравном бою. На теле Александра обнаружили двенадцать ран, и все – в грудь и лицо, ни одной – в спину. Юному герою устроены пышные похороны за государственный счёт. Горе диктатора Бенита безутешно».

«Акта диурна», 3-й день до Ид июня[32]

I

После известия о поражении в Готии и о нападении виков на Франкию Город сразу опустел. То ли люди боялись выходить из дома, то ли жара их мучила, то ли тревога. Даже исполнителей нельзя было заметить. Время от времени вигил появлялся, чтобы заглянуть в таверну и выпить воды со льдом. А выпив, тут же исчезал.

Береника, Серторий и Гюн сидели в пустом кафе. Единственные посетители. Хозяйка лениво по третьему разу протирала столы.

– Куда же все подевались? Неужели расхотелось есть? Жирненькие римляне, ау! – засмеялась Береника.

На ней была туника из тончайшего белого хлопка, такая тонкая, что без труда можно было разглядеть узенькую полоску кинктуса. Нагрудной повязки она не носила.

– Струсили, – ухмыльнулся Гюн. Он пил воду со льдом и демонстративно вздёргивал верхнюю губу, скаля белоснежные зубы. Оттого его уродливое лицо становилось ещё безобразнее, бугры мяса под кожей вспухали огромными болячками.

– Что ты думаешь об этой «героической» смерти Александра? – спросил Серторий.

Он был уверен, что «подвиг» Александра – бессовестное враньё. Но привык, что вместо очевидного ответа от людей можно услышать поразительные нелепости. Интересно, что ответит гений.

– Я бы на месте Бенита сообщил то же самое. И неважно, кто на самом деле пришил его сынишку. Гражданам Империи это знать ни к чему.

Серторий удовлетворённо кивнул: гений его не разочаровал. Между гениями и людьми гораздо больше сходства, чем кажется на первый взгляд.

– Эта смерть не может нам помешать? – Беренику всегда интересовала лишь практическая сторона дела.

– Нет, смерть идиота нам лишь на пользу. От Макрина никаких известий. Скорее всего, погиб. Или обделался от страха и забился в нору. Что в принципе одно и то же. Теперь я командую исполнителями, – приосанился Гюн. – Преторианская гвардия покинула Город. Остались только ветераны – не больше одной когорты. Исполнители без труда заблокируют преторианцев в их же лагере. Связываться с ними не будем – это опасно. Но и наружу они не выйдут. Через пару месяцев, когда у них кончатся припасы, с этими ребятами можно будет договориться. Кто способен оказать сопротивление, так это вигилы. Они ещё со времени ареста Курция точат на нас зубы. Но против толпы они не пойдут. Пугнём хорошенько, и «неспящие» разбегутся, как зайцы. Ты займёшься лагерем беженцев, Серторий.