Все дороги ведут в Рим

Слова отца задели Постума больше, чем он думал. Он едва не заплакал от обиды. Вот еще не хватало – разрыдаться. Он думал, что он может легче переносить боль, более стоек, более вынослив, более смел. А он всего лишь мальчишка. Жалкий мальчишка. Нет, никто не будет пылать к такому любовью. Легионы провозгласят Рутилия императором, если тот захочет, а он, Постум, будет униженно просить нового главнокомандующего сохранить ему жизнь. С кем-то из императоров такое уже было. Или это вранье? И убийца придумал все потом – и униженные просьбы, и собственное избрание?

Что за бред? Почему он решил, что Рутилий отважится на такое? Рутилий, которого он сам же и возвысил.

Рутилий явился – распахнул полог императорской палатки и вступил внутрь.

– Приветствую тебя, Август!

Постуму показалось, что теперь приветствие звучит куда почтительнее, чем до сражения.

– Явился узнать о наших дальнейших планах. Как ты себя чувствуешь, Август?

Постум бросил выразительный взгляд на медика. Тот молчал. О ранах императора Кассий Лентул разговаривает только с императором.

– Неплохо. Голова у меня ясная. – Постум коснулся повязки на груди. Хорошо быть раненым в грудь, а не в спину. Да, он все видит слишком ясно. Порой плывет туман перед глазами, но это пустяк. – Наши войска изрядно потрепаны. Так что это большая удача, что монголы ушли и не скоро вернутся.

– Они вернутся гораздо быстрее, чем мы думаем, – заметил Рутилий.

– Надо, чтобы они вообще не вернулись. Гиперборейские княжества собираются провести этой зимой компанию против монголов. Надо договориться с ними о совместных действиях, – сказал Постум. Мысль эта принадлежала Гету. Но император выдал ее за свою. Как и положено императору.

– Разделить с кем-то нашу победу? – Рутилию предложение не понравилось.

– И наши потери. Тем более, Великий князь успел заявить, что это он одержал победу над варварами. Он уложил шесть легионов на границе. Видимо, эти смерти дают ему такое право.

– Мы могли бы все сделать сами, если бы Макрин не потерял свою армию.

– Неважно, чьи легионы сражались. Главное – Рим победил. Теперь у нас другая цель. Мы должны идти на столицу.

– И кто поведет войска на Рим?

– Ты. – Постум кашлянул, и боль отдалась в спине. Но пришлось сделать вид, что болит грудь.

Рутилию оказанная честь, кажется, пришлась не по душе.

– Нам надо расплатиться с войсками, – сказал легат. И заявление это прозвучало как ультиматум. – С начала кампании им еще ни разу не выдавали жалованье.

– Не волнуйся. Им заплатят.

– У тебя есть пятьдесят миллионов сестерциев? – не поверил Рутилий.

– Я заплачу из личных средств. – Взгляд Постума сделался ледяным: префект явно лез не в свое дело. – Надеюсь, ты не будешь меня спрашивать, где я взял деньги?

Рутилий стиснул зубы. Понял.

– Это меня не касается, Август.

– Странно, а мне казалось, тебя касается все.

– Меня это совершенно не касается! – Лицо Рутилия окаменело. – Я могу объявить о том, что жалованье будет выплачено в ближайшее время?

– Можешь сказать, что все легионеры получат деньги завтра. А теперь иди.

Когда префект вышел, все несколько минут сидели молча.

– Он мне завидует, или мне это только показалось? – спросил Постум.

– Завидует, – подтвердил Элий.

– И я могу на него положиться?

– Можешь.

II

Толстяк с мягким округлым лицом поклонился и разложил перед императором бумаги. При этом из-под тяжелых век он продолжал следить за Постумом.

Император внимательно просматривал бумаги. Он всегда считал себя богачом. Но теперь, когда ему понадобились деньги, оказалось, что все его счета пусты. Есть лишь сундук, что оставила ему Марция. Император не хотел открывать его – мысленно он обещал себе не брать этих денег без крайней надобности. Выходит, этот крайний случай наступил. Постум позвал Крота и велел принести ключ. Подошел к сундуку. Молча смотрел на узорную черную крышку. Змеи, сплетясь гибкими телами, разевали пасть, охватывая замочную скважину. Еще одна ловушка? Постум устал их считать. Он отпер сундук и откинул крышку. Сундук был полон. Золотые ауреи – все новенькие, выпущенные национальным банком Рима, а не из Новой Атлантиды. Недаром сундук было и десятерым носильщикам не поднять. Крот за спиной императора тихо ахнул. Август погрузил пальцы в россыпь монет. Вот аурей с изображением самого Постума. Вот золотой, отчеканенный во времена Руфина. А вот – большая редкость – монета с профилем Элия.

«Золото, добытое на наркотиках, на смерти, на чьем-то безумии. Скоро я научусь не обращать на подобные мелочи внимание», – подумал Постум.

Элий бы не взял этих денег. Или взял? Спросить или нет? А если Элий скажет «нет» – что тогда? Император нарушит слово и не заплатит легионам? Нелепо, конечно. А если Элий скажет «да», то будет еще хуже.

И Постум вдруг понял, что должен делать. Он схватил лист бумаги и сел к столу.

«Дорогая Норма!