Все его жены

Оглядываюсь вокруг, пытаясь найти признаки присутствия мамы, которая обычно оставляет вещи на столешнице – кучу дизайнерской кожи. Но все именно так, как я оставила, вплоть до хлебных крошек возле тостера. Слышу движение, шарканье ног по ковру, и вот в кухонном проходе появляется Сет. Хватаюсь за сердце, болезненно стучащее в груди, слегка наклоняюсь вперед и начинаю смеяться над собой.

– Я думала, сюда кто-то забрался сюда. Ты меня напугал.

Проходит еще минута, прежде чем я успеваю осознать несколько фактов. Во-первых, сегодня не четверг. Во-вторых, Сет не улыбается. А в-третьих, у него перебинтованы костяшки правой руки. Облизываю губы, лихорадочно соображая. Он знает! Поэтому и приехал сюда – разобраться со мной. Я не из тех, кто станет лгать. Недоговаривать я могу, но если он напрямую спросит насчет Ханны, я скажу правду.

Перевожу взгляд на его лицо, и какое-то время мы оба молчим, глядя друг другу в глаза. Я бы предпочла не участвовать в этой дуэли.

– Что ты здесь делаешь? – наконец спрашиваю я.

У него усталый, потухший взгляд – озорная искорка моего Сета куда-то пропала. Моего Сета! Я почти смеюсь. Я больше не знаю этого человека. И вдруг мне становится страшно.

Он отвечает на мой вопрос другим вопросом.

– Где ты была?

Ну все, тупик. Кто захочет отвечать первым?

Поворачиваюсь к холодильнику, вспомнив, как хочу пить, и беру с полки бутылку воды. Предлагаю другую Сету, прежде чем закрыть дверь. Он кивает, по-прежнему с каменным лицом. Бросаю ему бутылку и прислоняюсь к столешнице, снимаю крышку со своей и пью.

– Виделась с подругой. Я же говорила тебе.

– Я знаю, где ты была, – заявляет он.

Впервые обращаю внимание на его одежду – джинсы и свитер с круглым вырезом, который я стирала на прошлой неделе. Вещи отсюда, из квартиры.

– Ты здесь со вчерашнего вечера?

Эта мысль не приходила мне в голову, пока я не увидела одежду. Он приехал сюда после ссоры с Ханной, а меня не было…

– Да, – отвечает он.

– Прости. Я не знала, иначе бы вернулась домой. Почему ты не позвонил?

Сет отвечает мрачным взглядом, и мне становится не по себе. У него сильные квадратные плечи, как у человечка из «Лего». Женщины без ума от таких плеч, но сейчас они меня пугают. Насколько будет больно, если он меня ударит? Насколько сильно он ударил Ханну? Представляю ее гибкое тело и молочную кожу. Один удар – и она вся в крови и синяках. Ребенок! – в ужасе вспоминаю я. Его глаза ищут мое лицо, но не умоляют. От жесткости в его взгляде бросает в дрожь. Это в его духе: принуждать, не спрашивая. Задавать вопросы – ниже его достоинства. Мы все здесь ради его удовольствия.

Горестно поднимаю подбородок. Что-то во мне изменилось. Сколько же на это понадобилось? Дни? Недели? Невозможно точно сказать, когда и что изменилось. Но если перемена заметна мне, то ее точно заметил и мой муж, который пялится на меня, словно у меня на лице нарисованы египетские иероглифы. Типичная мужская недальновидность. Они-то полагают, что ты всегда будешь одинаковой, надежной коровой, но женщины постоянно меняются. Наши перемены могут пойти на благо мужчине или ему во вред – все зависит от того, как с нами обращаются. Меня качнуло против, хоть я и чувствую, как притяжение моей любви к нему пытается притянуть меня обратно. Он хороший. У всего этого должно быть какое-то объяснение…

– Что ты натворила? – спрашивает он.

Я замечаю, что белки его глаз не белые, а розоватые. Такой оттенок появляется после долгой ночи излияний. Пытаюсь скрыть дрожь в голосе:

– Я не понимаю, о чем ты.

– Прекрасно понимаешь.

Начинаю дышать ртом. Я не хочу показывать ему, насколько напугана. Не хочу, чтобы он чувствовал превосходство.

Из крана капает вода, и это хорошо слышно. Еще тикают часы. Я слышу, как сглатываю, не отводя взгляда с его лица.

– Что случилось с твоей рукой?

Мы оба смотрим на его руку. Сет рассматривает бинт, словно видит его впервые. Растопыривает пальцы, крутит запястьем и моргает. Ему на лоб падает прядь волос, и я вдруг замечаю – они влажные, он только вышел из душа. Что ты пытаешься смыть?

Если так выглядят его костяшки, то как выглядит Ханна?

– Я кое-что ударил, – говорит он, словно этого объяснения достаточно.

– Зачем?

Кажется, мой вопрос выводит его из себя. Он открывает и закрывает рот.

– Сет, – настаиваю я, – что ты наделал?

17

Он бросается на меня. Все происходит словно в замедленном действии, мой мозг отчаянно пытается поспеть за происходящим. Мой. Муж. Нападает. На. Меня. Я к этому не готова, и когда его руки смыкаются на моих предплечьях, я кричу. Получается короткий слабый звук. Прямо сказать, жалкий.