Все еще я

Через пару минут Юкия разразился диким смехом, на его чуть смуглой коже проступил пот, и сейчас он казался красивее обычного. Сэм с трудом отрывал от него свой взгляд, чтобы не врезаться в ехавшие навстречу машины. От прилива адреналина в его глазах загорелся этот редкий огонек, больше напоминающий переливающиеся блики света на дне колодца. Немного заостренные, красивой формы ноздри раздувались от частого дыхания. Красивый рот раскрылся, оголяя ряд ровных белоснежных зубов.

– Юкия, ты слышишь меня, успокойся! – Сэм пытался хоть как-то вразумить друга, хотя ему хотелось смотреть на него еще и еще, а может быть, и больше. – Что на тебя нашло?

– М-м-м… – спазм в животе заставил Юкию перестать истерично смеяться и прийти немного в себя, – у того мужика сильная рука.

– Ну, еще бы, – посмеиваясь, сказал Сэм, посматривая в боковые зеркала и наблюдая за тем, не преследует ли их патрульная машина. – Если он выяснит, кто ты такой, ждут тебя неприятности. Похоже, он не простой дядя.

– Я уже предвкушаю, как он связывает меня и начинает хлестать плеткой! – Юкия снова разразился истерическим смехом.

– Иногда мне кажется, что именно хорошей порки тебе и не хватает. И все же, что тебя так вывело из себя? – Сэм включил радио.

– Иди к черту, Сэм! И да, к твоим друзьям я больше не поеду, и к тому, который музыкант, в том числе, – с насмешкой в голосе проговорил Юкия. – Меня вообще не волнует, пусть они будут хоть летчиками-испытателями, мне плевать, ты слышишь? – при этом он уже говорил в самое ухо Сэма, которого такая близость друга очень напрягала и заставляла нервничать.

– Хоро… шо, что ты тогда хо… будешь делать? – потирая ухо о плечо, в которое только что шептал Юкия, спросил Сэм.

Юкия отодвинулся от Сэма, раскрыл бардачок его машины и достал оттуда маленький брезентовый мешочек, который был прикреплен к верхней части приборной панели так, чтобы при обыске его было не видно.

– Да ты с ума сошел, мы с тобой едем по центральным улицам Манхэттена, где на каждом столбе видеокамеры, ты че творишь, убери! – Сэм пытался вырвать мешочек из рук Юкии.

Но тот, посмеиваясь, достал из кармана приталенного черного плаща Сэма кошелек, вынул кредитную карточку и высыпал на нее содержимое мешочка – белый порошок.

– Притормози и не вопи, как истеричка.

Затем раздался глубокий звук затяжки, нос Юкии покраснел: шмыгая им и вытирая выступившие на глазах слезы, парень откинулся на сиденье.

– Надеюсь, у тебя на это были очень веские причины, – ведя одной рукой машину, другой Сэм поспешил вырвать из рук Юкии кредитку и запихнуть ее обратно в кошелек.

Прошло несколько минут, прежде чем эйфория начала спадать с затуманенных глаз Юкии, и он, наконец, пришел в себя, моргая через раз.

– Уверен, у тебя сейчас зрачки, как у кошки, – Сэм пытался заглянуть в черные, как омут, глаза Юкии, в которых не было видно ничего, кроме радужки.

– Сегодня на занятиях я прочитал стихотворение Томаса Элиота, – вдруг прошептал Юкия.

– Ну, тогда понятно, а я и думаю, с чего бы тебе быть таким паинькой, – поддел его Сэм за неоправданное дикое поведение. – И вообще, кто это такой? Я в жизни не читал его стихов. Откуда ты его знаешь?

Сэм явно начинал выходить из себя от воспоминаний о позапрошлой ночи. После того, как он проснулся в доме Дэни, в комнате, полной нагих трупов, пропитанных плотской юностью, упругостью, с красивыми переливающимися мышцами под тонкой кожей. От одного взгляда на эти тела судорога пробирала все тело от макушки до пят, но он не обнаружил среди них того единственного тела, при виде наготы которого ему хотелось волком выть. Проходя мимо бессознательных тел парней и девушек, он так и не нашел того, кого искал. Завалившись в комнату к Дэни, он нашел его распластанным на животе в обнимку с какой-то рыжеволосой девушкой, каким-то парнем и еще с грудой незнакомых ему людей, валяющихся на полу.

Разбудив Дэни, он начал допытываться у него, где Юкия, что он с ним сделал, и, понимая, что Дэни сам ничего толком не может сказать, Сэм пришел в ярость, ему хотелось разнести белобрысую, цвета масла башку горе-музыканта вдребезги. Обыскав весь дом, они пришли к выводу, что Юкии в нем нет. Испугавшись, Дэни попросил своих охранников прочесать владения – прилегающую зону отдыха, растянувшуюся на несколько миль в поперечнике, скорее напоминающую питомник для диких животных, поросший густой растительностью. К концу дня никто по-прежнему не знал, где Юкия, а Дэни устал от постоянных наездов со стороны Сэма за то, что напичкал Юкию какими-то таблетками. Заявив ему, что больше никогда не приедет в этот свинарник, Сэм ломал голову над тем, что же ему делать: то ли звонить в полицию, то ли семье Юкии. Но от последней мысли его передернуло, Сэму не хотелось встречаться лишний раз с людьми, которых он видел возле больничной палаты своего друга, после того, как Эстер перерезала ему вены.

Его мучил образ худого юноши, бледного, безжизненного, задранного дикими животными, валяющегося где-то там, в серо-зеленой колыбели сорняков и мокрой земли.