Всё это про любовь(СИ)

Часа в два ночи громыхнула гроза. Далеко - будто кто-то задел эмалированный таз в соседней комнате. Я проснулась, открыла глаза. Луна светила ущербная, но вполне себе яркая. Занавески на окнах замерли без движения.

Духота. Захотелось пить. Я пошла на кухню, ступнями чувствуя прохладу досок - приятное ощущение.

В зале - его двери выходили в коридор, - висел призрак. Я обмерла, сердце ухнуло в пятки. Аж присела от ужаса. Призрак повернулся, разверз чудовищную пасть, стал медленно наползать на меня. Он поднял свечу к лицу...

- Разве можно так людей пугать? - я удивилась, как грубо и хрипло прозвучал мой голос. - Эдуард Ляликович? Я чуть не...

- Простите, пожалуйста. Я услышал шаги, хотел посветить.

Мы прошли на кухню: впереди учитель (так я называла его про себя) со свечою в руке, следом я - босая и простоволосая. Свет не зажигали. Учитель опустил ковш в ведро с водой, подал мне. Я припала губами - в этот момент ухнуло где-то под самым боком, рванула вспышка, дом задрожал.

- Господи! - поймала себя на мысли, что очень хочется перекреститься и закрыть глаза. Спрятаться.

По крыше забарабанил дождь. Небесный дирижер играл stretto - ускорял темп, - уже через минуту ливень стоял стеной. Молнии выхватывали мгновенья, дробили время на стоп-кадры - все предметы повисали в воздухе, в этих белых вспышках. Из ниоткуда в никуда.

- Да-а, - протянул учитель. - Сила!

- А почему мы не включаем свет? - спросила я. Почему-то спросила шёпотом. - Молния ударит?

- Нет, что вы. Так легче происходит контакт с планетой. Только представьте себе, такой же ливень шел сто лет назад, когда нас не было. И тысячу лет назад, и миллион, когда не было человечества вовсе. Такой же ливень будет идти, когда погибнет последнее разумное существо. Разве это не удивительно?

Эдуард Ляликович распахнул окно - в комнату ринулся мокрый холодный воздух, брызги, грохот. Я высунула руку - ночнушка моментально набухла, повисла тряпкой. Учитель умылся дождевой водой, я последовала его примеру.

- Ну вот, - он закрыл раму, - мы смыли пыль цивилизации, сроднились с природой.

Я почувствовала голод и услышала (с каким-то садистским непонятным удовольствием), что в животе моего хозяина заурчало.

- Пожрём? - предложил он. - Это ужасно неполезно.

Ливень превратил нас в неандертальцев. Мы ломали хлеб руками, отрывали холодное мясо пальцами - про нож и вилку никто даже не вспоминал. Уничтожили из бульона отварную курицу. Устроили праздник живота.

- Скажите, Эдуард Ляликович, вы были счастливы со своей женой?

Учитель ответил не сразу. Мне показалось, он растерялся.

- Вас, вероятно, интересует более поздняя часть нашего замужества? Это так? - я кивнула. - Ну конечно, если женщина и мужчина долго живут в браке, они просто обязаны быть счастливы. Потраченное время обязывает.

- Это не так?

- Не знаю. Это сложно. Запутано.

Мы вымыли руки, я подала ему полотенце и подумала, что с мужиками всё не слава богу. "Про связь с космосом рассуждает, с планетой контактирует, а с родной женой разобраться не может".

- Зато я понял другое. Понял, что мы напрасно осуждали Синюю Бороду. Он не так плох, как его выписали в книжке.

- То есть?

- А вы представьте себе: жил добропорядочный француз, сын благородных родителей. Получил хорошее воспитание, учился... в какой-нибудь Сорбонне, был материально, как теперь говорят, обеспечен.

- Это вы про Синюю Бороду?

- Именно. Наконец, влюбился в девушку - свою первую жену. Любовь была взаимной - они сыграли свадьбу. Синяя Борода отдал жене все ключи, от всех дверей. - Учитель взмахнул руками, как огромная птица. - Вы понимаете, что это значит? Это ведь сказка, язык в ней иносказательный. Это были ключи от всех комнат его синебородой души. От всех! Муж только попросил не вторгаться в самую маленькую, самую потайную комнатку. Туда, где он хранил самое сокровенное: детские страхи, воспоминания, фантазии и надежды. Быть может, в этой комнатке он говорил с Богом.

- Но злющая женщина, - продолжила я, - вторглась в эту комнатку.

- Она была не злющая, зачем вы наговариваете? Просто женщины хотят, чтобы им принадлежало всё без остатка. Любимая жена зашла проверить, не кроется ли в этой комнатке что-то подозрительное? Измена или что-то иное, что угрожает их семейному счастью. И Синяя Борода этого не выдержал.

- Бедняжка!

- Вы невыносимо саркастичны! - учитель сделал вид, что обиделся. - Интересно другое, все шесть последующих жен рассуждали точно так же, как и первая: муж должен принадлежать жене без остатка. До самой распоследней комнатки.

- Вы не согласны?

- Пойдёмте спать.

Он задул свечу и мы пробирались к кроватям, как партизаны во вражеском тылу. Я видела его белые ноги и старалась не наступать на пятки.

Под одеялом было тепло и уютно. Дождь уже не казался страшным, и я - с сытым удовлетворением, - подумала, что это правильно: муж должен принадлежать жене без остатка, а иначе... По чистому небу полетели розовые амурчики, я полетела куда-то вниз... потом вверх, к облакам. Тело стало лёгким и прозрачным, как пёрышко.

*