Все это время

– Ладно… но только если ты дашь мне почитать что-то из написанного тобой.

Я так рад ее согласию, что сначала киваю и только потом осознаю, на что подписался.

Черт, она просто великолепна.

Марли протягивает мне руку с оттопыренным мизинцем. Я цепляюсь за ее палец своим мизинцем и пожимаю, скрепляя обещание. Наши руки замирают, пальцы скользят к запястьям, пока ее рука не оказывается в моей.

Такое чувство, будто я снова проснулся. Каждой клеточкой своего тела я ощущаю себя как никогда живым, хочу сократить расстояние между нами, малейшее движение кажется землетрясением.

– Марли… – начинаю было я, но она быстро отодвигается. Взгляд ее прикован к моим губам.

– Ты это чувствуешь? – шепчет она.

Чувствую, и еще как. Воздух вокруг нас гудит, между нами пробегают искры.

Я тянусь, чтобы снова взять ее за руку, но едва мои пальцы касаются ее пальцев, Марли отодвигается, быстро встает, отряхивает одежду, засовывает руки в карманы куртки.

– Мне пора.

– Марли. – Я собираюсь с духом. – Тебе необязательно уходить.

Она делает несколько шагов, ее желтые кеды выделяются на фоне зеленой травы.

– На горизонте замаячила грустная история, – бормочет она едва слышно. Дойдя до дорожки, поворачивается ко мне и говорит: – Просто друзья, Кайл. Таков был уговор.

Киваю, наблюдая, как девушка уходит, скрывается за деревьями. Опускаю глаза и вижу в траве рядом со мной один желтый одуванчик.

Срываю его, гадая, что было бы, если бы я сейчас поцеловал Марли. Мне показалось, она смотрела на мои губы. Может, Сэм был прав еще кое в чем.

Действительно ли я хочу оставаться для Марли просто другом?

* * *

В четверг утром я иду на кладбище. Мне еще многое предстоит осмыслить, но, по-моему, я наконец подобрал правильные слова для Кимберли.

Резко останавливаюсь при виде коленопреклоненной фигуры перед могилой Ким: длинная рука кладет на надгробие большой букет.

Сэм.

Ну конечно.

– Тюльпаны, – говорю я, подходя ближе. – Они были от тебя.

– Ее любимые цветы, – говорит Сэм, не сводя глаз с надгробия.

КИМБЕРЛИ НИКОЛЬ БРУКС.

Опускаюсь на одно колено, не обращая внимания на боль в ноге, и провожу ладонью по шероховатому камню.

– Это несправедливо, – говорит Сэм, глядя на меня. – Ты живешь дальше, а она не может. Наверное, ужасно так говорить, но…

– Я понимаю, Сэм. Поверь, теперь я действительно чувствую себя негодяем. Я могу есть мороженое, смотреть кино, сидя на диване. Даже могу смеяться. Всё это кажется неправильным, ведь я делаю это без Ким, но если мы будем жить прошлым, то до конца нашей жизни застрянем здесь. – Указываю на надгробие над могилой Кимберли.

Сэм не отвечает, но и не перебивает меня.

– Я наконец осознал, о чем говорила Кимберли. Сначала я этого не понимал, ведь я и раньше-то ее не слушал, но сейчас наконец понимаю, чего она от меня хотела. Чего она хотела для меня. Лучшее, что я могу сделать, чтобы почтить ее память – это жить без нее, Сэм, как она и хотела. Мне нужно двигаться дальше. – Я умолкаю, несколько долгих мгновений смотрю на лучшего друга и понимаю: ему это нужно не меньше, чем мне. – И ты тоже должен жить дальше.

Сэм встает, я следую его примеру, немного замешкавшись из-за ноги. Когда наши лица оказываются на одном уровне, он долго смотрит мне в глаза, потом виновато отводит взгляд.

– Мне жаль, что ты узнал правду вот так.

– Ага. – Я киваю, вспоминая, что он сказал мне в парке. – Теперь многое обрело смысл. Ты всегда защищал Кимберли, принимал ее сторону.

– Я вставал и на твою сторону, – замечает Сэм. – Я никогда не пытался за ней ухаживать, никогда не говорил ей о своих чувствах.

– Мне ты тоже не рассказал. Надо было сказать.

– Разве от этого что-то изменилось бы?

Качаю головой, признавая его правоту.

– Наверное, нет.

Сэм улыбается, и я уверен: сейчас мы оба слышим голос Ким, и виной тому не черепно-мозговая травма. Не в этот раз.

– Однако, – продолжаю я, – мне кажется, это кое-что меняет сейчас. Теперь я вижу, что в прошлый раз ты во многом был прав. Мы должны быть честны с самими собой.

Мы смотрим друг на друга, каждый не уверен, что делать дальше. В итоге мы останавливаемся на коротком братском объятии, а потом Сэм слегка толкает меня локтем и сухо улыбается.

– Интересно, что твоя мама сделала с тем пивом?

Я киваю на дорожку и улыбаюсь в ответ.

– Хочешь проверить?

Мы уходим с кладбища – только мы двое. Хотя я говорил с Сэмом, меня не покидает уверенность в том, что Кимберли тоже была рядом. Я чувствую: она всё слышала. Наконец-то я всё сказал правильно. Пусть мы оба ее потеряли, но теперь мне кажется, что впервые за долгое время она стала мне ближе.

Глава 17

Я, шаркая, кружу по кухне, поправляю лежащие на салфетках столовые приборы; мятный чай со льдом уже готов, чайник стоит на подставке под горячее.

Эта попытка организовать совместный ужин проходит в миллион раз удачнее предыдущей, вероятно, потому, что я послал подальше рецепт стейка с соусом и попробовал нечто более… соответствующее стилю Марли.

Хот-доги и жареная картошка, только необычные – всё как любит Марли.