Все это время

Легонько сжимаю ее плечо и тут замечаю сине-зеленый киоск – каждый год, во время Зимнего фестиваля, футбольная команда моей школы собирает деньги. Наблюдаю, как какой-то парень с каштановыми волосами, одетый в форменную школьную куртку, берет один из мячей и забрасывает в подвешенный обруч, после чего вручает своей светловолосой девушке приз – мягкую игрушку.

У меня в мозгу мгновенно появляется мысль: «Кимберли». Она обожала этот фестиваль, хотя отзывалась о нем исключительно насмешливо.

Наверное, мы с Марли еще только на пути к выздоровлению, и всё же, по-моему, за последний месяц мы прошли приличный путь, с каждым новым днем чувство вины уменьшается.

Я хочу сказать, Марли ведь здесь, на многолюдном Зимнем фестивале. Это… уже огромное достижение.

– Эй, – говорю я, хватаю Марли за руку и тащу к киоску, разгоняя нависшее над нами мрачное облако. – Тебе что-нибудь нравится?

Мы рассматриваем призы. Медведь, держащий в лапах полосатую конфету. Красноносый олень. Марли берет меня за руку и указывает на желтую утку, наряженную в красную шубу и шапку, как у Санта-Клауса. Ну как тут устоять? Достаю из бумажника доллар и меняю его на мяч.

Делаю глубокий вдох, пристально гляжу на обруч. Когда мы с Сэмом первый год учились в старшей школе, нас приставили к этому киоску во время бурана. За первый час дежурства мы до смерти заскучали и замерзли, так что большую часть времени развлекались, бросая мячи в кольцо. Мы проделали это раз сто.

Я попаду.

Бросаю мяч, целясь в обруч, и промахиваюсь.

Достаю еще доллар и пробую снова, но второй бросок выходит еще хуже первого.

Возможно… Я разучился.

Пожимаю плечами, поворачиваюсь к Марли и смущенно улыбаюсь.

– Извини. Может, я куплю тебе такую утку…

Она сосредоточенно смотрит на игрушку, сует руку в карман куртки, извлекает оттуда доллар, бросает купюру на прилавок, хватает мяч и… вот это да.

Идеальный бросок: мяч попадает в кольцо!

Я радостно кричу, а старшеклассник, приглядывающий за киоском, протягивает Марли желтую утку.

Затем я хватаю девушку в охапку и кружу, так что ее желтый шарф развевается.

– Марли, – восклицаю я, ставя ее на землю. Нахожусь под глубоким впечатлением. – Это было потрясающе. Можешь повторить?

Достаю из кармана еще доллар, Марли хватает мяч и снова пристально смотрит на обруч взглядом опытного снайпера. Не раздумывая ни секунды, она бросает мяч, и тот, описав идеальную дугу, снова попадает в цель. Кто эта девушка?

Марли одаривает меня таким озорным взглядом, какого я у нее еще никогда не видел, зелень в ее радужках становится еще заметнее, так что глаза ярко сияют на фоне падающего снега.

Пять минут спустя мы, держа в руках утку в костюме Санты и красноносого оленя, гордо уходим от киоска; свободной рукой я обнимаю Марли за плечи. Если подумать, в прошлом году я долго дулся, потому что не сумел ни разу попасть в кольцо левой рукой – ведь правая вышла из строя.

Теперь меня переплюнула моя девушка. Дважды. Как же я счастлив.

Быстро целую ее в макушку, и Марли прижимается ко мне. Жизнь прекрасна, не хватает только одного.

– Хочешь горячего шоколаду? – предлагаю я и тяну Марли к киоску с едой и сладостями. Палатка увешана таким количеством конфет, что нашему местному зубному врачу работы хватит до следующего Рождества.

Марли с готовностью кивает, зубы у нее стучат от холода.

– Два горячих шоколада, пожалуйста, – обращаюсь я к тепло одетому бариста, стоящему за прилавком. – С двойной порцией сливок и зефирок.

Марли смотрит, как бариста готовит наш горячий шоколад, и неодобрительно качает головой.

– Столько сахара, – замечает она.

– Ты употребляешь только шоколад, разведенный молоком? Или только взбитые сливки с зефирками?

Она поворачивается ко мне, прожигает меня многозначительным взглядом, и мы оба смеемся.

– Когда ты так ставишь вопрос…

– Сахара много не бывает, – говорю я, потуже затягивая шарф у нее на шее. Бариста протягивает нам два стаканчика шоколада: над шапками сливочной пены поднимаются тонкие струйки пара. – Только не на Зимнем фестивале.

Горячий шоколад невероятно вкусный, густой, сладкий и сливочный – в точности как я люблю.

Марли делает крошечный глоток, и по ее лицу расползается довольная улыбка. Беру ее за свободную руку – у нее холодные пальцы, – и мы, петляя в толпе, идем смотреть праздничное световое шоу.

Удивительно: лучи света образуют разноцветные деревья, северного оленя и снеговика, а под ними стелется белое снежное одеяло. Мигающие пятна света ведут нас к центру представления, вокруг нас образуется длинный, поблескивающий световой туннель.

В центре мы останавливаемся; Марли делает большой глоток горячего шоколада и умиротворенно вздыхает.

– Ты прав. Слишком много сахара не бывает.

Она отнимает от губ стакан, но над верхней губой остаются взбитые сливки. Я протягиваю руку, чтобы их вытереть, но Марли вдруг восклицает:

– Ух ты!

– Что? – спрашиваю я.

Она указывает вверх и запрокидывает голову, ее порозовевшие щеки сияют в водопаде огней.

Тоже смотрю вверх и вижу, что в центре туннеля висит ветка омелы – прямо над нами.