Все это время

– Ты ведь знаешь, что означает омела, – говорит Марли, ее взгляд намного теплее горячего шоколада у меня в руках.

Удивленно выгибаю бровь, оглядываюсь по сторонам. Марли еще недавно отказывалась показываться на людях, а теперь хочет поцеловаться у всех на виду?

– Да?

Она кивает, на ее верхней губе еще белеют взбитые сливки.

– Да.

Наклоняюсь и губами собираю с ее губ сливки, а она хватает меня за полы куртки и притягивает ближе. Мы целуемся посреди улицы, и я растворяюсь в этом поцелуе. Губы Марли холодные и сладкие.

Когда мы наконец отрываемся друг от друга, я с трудом перевожу дух, у меня кружится голова – какое волшебное чувство.

Поправляю шарф на шее Марли, рассеянно поднимаю глаза и замечаю в другом конце туннеля знакомую пару карих глаз.

Сэм.

– Черт, – бормочу я, глядя, как лучший друг осуждающе качает головой.

– Что? – удивленно спрашивает Марли.

– Сэм.

Она резко оборачивается, но Сэм уже уходит, его широкоплечая фигура исчезает вдали, пропадает за подмигивающими праздничными огнями.

Мое приподнятое настроение слегка подпорчено, так что мы уходим со световой аллеи и медленно бредем к моему дому. Марли крепко держит меня за руку.

– Жаль, что так получилось, – говорит она, нежно поглаживая мои пальцы. – С Сэмом.

– Нет, всё нормально. Я уже давно пытаюсь ему рассказать, – говорю я, глядя, как с неба падает снег. Несколько снежинок приземляются мне на лоб. – Просто…

– Он еще никогда не видел тебя с другой девушкой, – заканчивает за меня Марли.

Киваю и опускаю голову.

– Всё образуется? – спрашивает она.

Останавливаюсь, обнимаю Марли, отвожу пряди волос с ее лба.

– Всё будет хорошо. Просто Сэму нужно привыкнуть.

Я произношу эти слова очень уверенно, хотя в глубине души сомневаюсь, что мое обещание сбудется.

Глава 22

– С Новым годом, – говорит Сэм, бочком проскальзывая в заднюю дверь моего дома. Каникулы получились настолько сумбурными, что мне не удалось увидеться с Сэмом после Зимнего фестиваля, проходившего неделю назад.

Он оглядывается, прижимая к груди нечто, скрытое полой куртки.

– Где Лидия? – спрашивает он, проходит мимо меня и выглядывает в коридор, вертит головой вправо-влево.

– Ее нет, я же тебе говорил.

Сэм разыгрывает небольшое представление: заглядывает во все углы, даже наклоняется и ищет под столом. Какое облегчение, кажется, он оттаял.

– Ладно, – говорит Сэм, расстегивает молнию куртки и вытаскивает из-за пазухи упаковку из шести бутылок пива. – Пора смотреть игру. Команда Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе всех порвет. Матч начался десять минут назад.

Снаружи проезжает машина, и Сэм поспешно застегивает молнию куртки, вытянув шею, выглядывает в окно.

– Мама задержится допоздна, – говорю я, глядя, как Сэм снова расстегивает куртку. Усмехаюсь: пока мы идем в гостиную, он прижимает пиво к груди, подозрительно оглядывается по сторонам.

– Боишься мою маму, старик? – спрашиваю я, подталкивая его локтем.

– Кого это? Миссис Л.? – восклицает Сэм, плюхаясь на диван. – Еще как.

Мы смеемся, я переключаю каналы и нахожу трансляцию. Команда Калифорнийского университета ведет по очкам.

– Как дела у Марли? – спрашивает Сэм как ни в чем не бывало, не отрывая взгляда от экрана телевизора.

Смотрю на него, ожидая какого-то язвительного замечания, которое заденет меня за живое.

Сэм молчит.

– У нее всё хорошо, – говорю я.

Впервые Сэм по собственному почину завел разговор о Марли, но я предпочитаю не вдаваться в подробности.

Он кивает, открывает бутылку пива и выпивает ее залпом.

Вот прямо так: в один присест.

– Чувак, – говорю я, глядя, как друг берет и открывает вторую бутылку. Выхватываю у него пиво.

– Слушай, Сэм, если ты злишься из-за того, что увидел нас с Марли на прошлой неделе, то…

– Я не злюсь, – перебивает меня Сэм. – В смысле, я хочу злиться. Я пытался сердиться на тебя, но… – Он умолкает и отводит глаза, его взгляд блуждает по комнате, скользит по экрану телевизора, по окну, по стоящему в углу книжному шкафу. Он смотрит куда угодно, только не на меня.

– Это новая лампа? – спрашивает он в конце концов.

Лампа, на которую указывает Сэм, стояла в этой комнате еще в те времена, когда мы с ним думали, что у всех девочек есть вши.

– Брось, Сэм.

Вздыхаю. А я-то надеялся, что нам не придется еще раз через это проходить. Поворачиваюсь к другу, и свет телевизора отражается от пивной бутылки в моих руках, бьет мне прямо в глаза, отчего мою голову будто сжимает раскаленным обручем.

Уже несколько недель меня не мучили мигрени, но сейчас боль не уходит, она сильна, как в первые дни после аварии. Со временем мое состояние должно было улучшиться, разве не так? Стискиваю зубы и, превозмогая боль, говорю:

– Просто выскажи всё, что хотел.

Сэм всё-таки смотрит на меня, его взгляд очень серьезен.

– Я уезжаю.

– В каком смысле? – спрашиваю я.

Он ерзает на месте, его нога нервно подергивается вверх-вниз. Пинаю его по ноге, как всегда делал в детстве, чтобы он прекратил.

Сэм недовольно фыркает, но перестает дрыгать ногой.

– Это из-за того… что ты видел?

Лучший друг пронзает меня осуждающим взглядом.

– Знаешь, не всё в этом мире вертится вокруг тебя.