Все это время

– Тем вечером я был не готов тебя слушать, потому что… боялся, что ты права. – Поднимаю на нее взгляд и вижу, что ее глаза округлились от изумления. Ким определенно не ожидала от меня такого откровения, но я уже не тот Кайл, каким был прежде. – Обернувшись, не увидеть тебя… Мне казалось, что невозможно придумать кошмара ужаснее. Обернуться, заранее зная, что тебя больше нигде нет? – Хрипло перевожу дух, вспоминая, как мне было больно в первое время после аварии. Целый год я провел, думая, что моя девушка погибла. – Проклятье, Ким. Та авария перевернула мой мир.

Кимберли ничего не говорит, только крепко сжимает деревянные ручки кресла.

– До сих пор помню те твои слова. Я наконец-то прислушался к ним и начал жить самостоятельно, узнал, кто я и кем хочу стать, – продолжаю я, думая о Марли. О работе в «Таймс». О курсах журналистики. – Я понял, кто я такой без тебя.

Кимберли хранит потрясенное молчание – раньше такого не случалось. Я продолжаю: наконец-то у меня получилось произнести слова, которые давно следовало сказать и которые я до сего момента не мог подыскать.

– Мы довольствуемся тем, что у нас есть, Ким. Мы с тобой. И мы несчастны.

Она приоткрывает рот – раз, другой. Силится что-то ответить, потом, всё-таки говорит:

– Кто ты такой и что сделал с Кайлом Лафферти?

– Ах, тот парень? – Я скромно улыбаюсь. – Он был избалованным эгоистом, поэтому я пнул его под зад и выбросил из своей жизни. Затем я повзрослел или… взрослею. – Кимберли вытирает слезы, текущие по щекам. – Ну, я очень стараюсь, – признаюсь я.

Она встает, глядит на меня неуверенно, не зная, как мы теперь будем друг к другу относиться.

Протягиваю ей руку.

– Иди сюда. – Ким поспешно меня обнимает, и я похлопываю ее по спине, а ее слезы капают мне на рубашку. – Ты моя лучшая подруга, Ким, и я хочу, чтобы ты была счастлива. В Беркли. Иди и занимайся тем, что тебе нравится. Найди человека, которого полюбишь, без которого не сможешь жить. Он где-то там, в огромном мире.

Человек, без которого я не могу жить. Думаю о Марли, о том, как держал весь мир в ладонях. Теперь мой мир у меня отняли.

– Да, верно. – Ким шмыгает носом, смеется сквозь слезы и отстраняется. Быстро достает бумажную салфетку и сморкается.

– Черт возьми, сходи на свидание с Сэмом…

Едва эти слова срываются с моих губ, как Ким с размаху шлепает меня по плечу здоровой рукой.

– Болван! – восклицает она с таким видом, будто я только что ляпнул несусветную глупость.

Отшатываюсь, хватаюсь за поручень кровати и улыбаюсь Кимберли. Не так уж я и неправ. В ее глазах я вижу сомнение, размышление, возможность.

– Больше никогда не довольствуйся тем, что есть, ладно? – говорю я, садясь ровно. – Никогда. И я тоже не буду.

Кимберли согласно кивает, и мы пожимаем друг другу руки.

– Договорились.

Когда ее ладонь выскальзывает из моих пальцев, я делаю глубокий вдох и решительно выдыхаю.

Впервые, с тех пор как очнулся, я чувствую некоторое умиротворение, потому что больше не буду довольствоваться тем, что есть, и топтаться на месте.

Я не сдамся и обязательно найду Марли.

Глава 32

Я снова дома.

Это мой дом, и в то же время не мой. Мир, в котором я живу теперь, всё сильнее и сильнее просачивается в мой мир мечты, стоит мне только закрыть глаза. Странно, даже страшно, как сильно могут измениться сны.

– Кайл.

Следую за голосом, иду по коридору, а его стены рушатся; я отчаянно пытаюсь добраться до Марли. Краска осыпается со стен, и оказывается, это стены больничной палаты: вот большое окно, вот телевизор в углу.

Я наконец нахожу Марли, она сидит за столом в кухне. Я ее вижу… но едва-едва.

Щурюсь, напрягаю зрение, но цвета такие тусклые.

– Теперь всё изменится, да? – спрашивает она.

Голос у нее такой же, как прежде, только очень грустный.

Изо всех сил пытаюсь подойти к ней поближе, но ноги не двигаются. Напрягаюсь, борюсь с невидимой преградой, силюсь сделать хотя бы шаг по направлению к ней. Опускаю глаза и вижу, что мои ноги вязнут в размякшей от дождя земле и траве, всё вокруг усыпано лепестками вишни.

Поднимаю глаза, ищу взглядом Марли… и просыпаюсь в больничной палате. Простыни крепко обвиты вокруг моего тела, пот градом катится по лбу, и меня снова накрывает горечь потери.

Когда несколько часов спустя я хватаюсь за спортивные брусья, голос Марли всё еще звучит у меня в голове. Опасливо переношу часть своего веса на ногу, с величайшими предосторожностями делаю шаг, потом другой. Два дня я без передышки разыскиваю Марли в «Гугле», прерываясь только на занятия физиотерапией с Генри, и изматывающие упражнения отнимают у меня столько сил, что, выполняя их, я на время забываю о поисках.

Однако сегодня даже физические нагрузки, призванные укрепить мои ноги, не помогают отвлечься: я снова и снова вспоминаю сон, приснившийся мне ночью. День ото дня окружающий мир становится чуть менее размытым, но это значит, что с каждым днем Марли всё сильнее от меня отдаляется, что сон, в котором я жил целый год, рушится, рассыпается, становится всё более зыбким.

– Жаль, что я не могу делать это вместо тебя, – раздается знакомый голос.