Все и немного больше

Заметив это легкое проявление антагонизма, Мэрилин решилась взглянуть в лицо дочери. Однако ее глаза, до этого смотревшие в небо, увидели вместо лица лишь бледное пятно, окруженное темными кудрявыми волосами.

— Возможно, разговор как-то поможет.

— Он уехал, все позади. Тебе он никогда не нравился. — Это было сказано со сдержанной горечью.

— Я… я изменила свое мнение о нем.

— Мама, что толку?

То по очереди, то сливаясь, звучали их негромкие и такие похожие голоса. И эта беседа была не менее драматичной, чем та, которая имела место в отеле «Редженси».

Сейчас, присмотревшись к дочери, Мэрилин увидела, как заострились черты ее лица, а под глазами появились зеленоватые круги. Похоже, Джошуа был прав, подумала Мэрилин, устыдившись, что сама не заметила, как несчастна Сари.

— Сари, дорогая, дело не в Чарльзе. Он мне в самом деле нравится. Дело в Алфее — миссис Штольц.

— Ты пришла сюда, чтобы мне стало еще хуже? — Сари положила голову на колени.

Губы Мэрилин скривились, и она выпалила:

— Когда-то я сделала аборт. Это было много лет назад.

Сари вопросительно подняла голову.

— Ну а ты-то зачем это сделала? — тихо спросила она. — Из-за кино?

Неужели я похожа на маньячку, помешанную на карьере?

Или я так глубоко запрятала свою призрачную страсть к человеку, которого последний раз видела, еще до рождения дочери, что она, несмотря на всю тонкость натуры и интуицию, видит во мне монашенку, повенчавшуюся с камерой? Мэрилин прерывисто вздохнула.

— Я любила другого человека. Конечно, это было еще до того, как я встретила отца. — У нее снова дрогнул голос.

— Почему ты не вышла за него замуж?

— Помешала война… Но дело не в этом. Я не хотела этой операции, испытывала глубокое чувство вины и стыда из-за того, что не нашла в себе мужества оставить ребенка.

— Почему же ты все же это сделала?

— Так сказала бабушка… Но я всегда считала и считаю, что можно было спасти ребенка, будь я сильнее и мужественней… Сари, милая девочка, если ты беременна, мы что-нибудь придумаем.

Сари наклонила голову, и волосы закрыли ей лицо.

— Тебя это волнует? Ты беспокоишься, будет ли у меня ребенок?

— Папа считает, что, возможно, это так…

Наступило молчание. Прошумел в ветвях ветер, громко прокричала птица. Где-то гудели полчища комаров.

— Так ты беременна? — шепотом спросила Мэрилин.

Сари уставилась неподвижным взглядом в отдаленную точку.

— У меня небольшая задержка. И чувствую я себя неважно.

— Мы сходим к доктору, — решительно сказала Мэрилин.

Сари повернулась. Необычные, зеленоватые тени под глазами делали ее взгляд гипнотическим.

— Я схожу сама, — сказала Сари.

— Сари, я… Твой папа и я — мы хотим помочь тебе.

— Помочь сделать аборт?

— Надеюсь, я уже тебе объяснила. Восемнадцатое апреля тысяча девятьсот сорок третьего года — вот дата, которую я никогда не смогу забыть.

Сари задумалась, и лицо ее еще больше заострилось. Сейчас она очень напоминала Линка. Боже мой, какой узел, подумала Мэрилин. Какой ужасный, невообразимый клубок разматывается в течение всей моей жизни.

— Папа устроит шум… Ты ведь знаешь, как он ко мне относится, — сдавленным, дрожащим голосом проговорила Сари.

Слова дочери прозвучали, как плач по потерянной любви, как осознание полной безнадежности — и одновременно, как согласие на родительскую помощь. Мэрилин дотронулась до опущенных плеч Сари.

— Доченька, разве ты не заметила, что он стал посещать церковь? Он не оттолкнет тебя.

Новое облачко набежало на солнце. Сари наклонилась и поцеловала мать в щеку.

— А это я чем заслужила? — спросила Мэрилин.

— Это за то, что не стала говорить, что можно заставить Чарльза жениться на мне.

Мэрилин даже не подумала о возможности брака. Того, что второй бабушкой еще не рожденного ребенка станет Алфея, для нее уже было более чем достаточно.

65

В тот же день мать и дочь отправились в Беверли Хиллз. Кабинет доктора Дэша, гинеколога Мэрилин, который считался лучшим в городе, как и раньше, размещался в белокаменном здании на Бедфорд-драйв. (В этом же здании практиковал и психиатр — доктор Бухманн, к которому периодически обращалась за консультациями Рой.)

В богато обставленной приемной ожидали женщины, находящиеся на разных стадиях беременности. Хотя Сари не была записана на прием, сестра, чье имя значилось в списке лиц, которым Ферно слали рождественские открытки, незаметно провела ее в смотровой кабинет.

Сидя между двумя женщинами на последних месяцах беременности, Мэрилин спрятала лицо за журналом «Космополитэн». Она не читала. Ее душила элементарная, животная ненависть. Сжимая пальцами глянцевую обложку, она думала: я способна собственными руками задушить обоих — и Алфею, и Чарльза.

— Мисс Фэрберн? — Сестра с толстыми ногами поманила ее к себе. — Мисс Фэрберн, вас хочет видеть доктор.

Сидя за одним столом с Мэрилин и Сари, доктор зачитал результаты лабораторных анализов и сурово добавил, что, хотя он против прерывания беременности, если это не диктуется соображениями здоровья, тем не менее, учитывая анемичность и не по возрасту малый вес Сари, он предлагает им напрашивающийся выход.