Все игрушки войны

Накануне первого удара союзников по немецкому флангу, положившего начало битве на Марне, а именно вечером 4 сентября 1914 года Арман Лугару оказался на шоссе, ведущей из Парижа к Вилье-Котре. Подготавливаемые тайные операции в захваченной немцами столице внезапно оказались неактуальны, поскольку скоростная оккупация не состоялась. А вот на фронте «особо ценному специалисту» занятие наверняка могло найтись… Хотя линии фронта как таковой еще не было – кто-то отступал, кто-то пытался окружить хоть кого-нибудь. Шестая армия генерала Монури где-то там впереди спешно разворачивалась в боевые порядки. На дорогах царил хаос – велосипеды и мотоциклы, пешие подразделения и беженцы, бронеавтомобили, крестьянские телеги, а в центре всего этого безобразия – новенький биплан на буксире, прицепленный к еще недавно щегольскому, а теперь покрытому толстым слоем пыли и дорожной грязи авто-кабриолету.

На самом деле, нельзя просто взять и реализовать на практике изобретение, даже успешно похитив его в далеком и высокотехнологичном мире. Крестьянин не может найти в сарае неведомо откуда взявшийся огнемет, принести его местному исправнику или городскому голове, и вот уже устрашающее оружие пущено в дело на ближайшей войне. Так не бывает – ибо для чего же тогда существуют ученые? А если в следующий раз находка обнаружится не в сарае, а в царской опочивальне?..

Власть, если хочет оставаться властью, должна контролировать появление нового оружия. Нужны технологии изготовления и методики обращения с ним, нужны материалы – в случае с тем же огнеметом и металл, и горючие смеси, и защита от возгорания, и баллоны для сжатого газа… Поэтому легализация «инородного, добытого» составляет основную проблему.

Конечно, в этой сфере идет тайная война с применением всего арсенала военного и промышленного шпионажа. Так вот, традиционное средство борьбы со шпионажем – составление слишком больших списков, где хорошие годные изобретения маскируются среди десятков бесперспективных. Но об их бесполезности известно только авторам перечня.

Арман наблюдал все это из кузова грузовика. Он ехал вместе с пехотинцами, чей командир по имени Шарль то впадал в меланхолическое молчание, то вдруг, воодушевившись, начинал декламировать:

Блажен, кто пал за землю нашу бренную

,Но лишь бы это было в праведной войне,
Блажен, кто пал за все четыре стороны,
Блажен, кто пал в смертельном торжестве…

Смерив чтеца взглядом, далеким от восхищения, Арман поинтересовался, впервые ли тот направляется в зону боевых действий. Лейтенант не был юношей, недавним курсантом, скорее уж одним из недавно мобилизованных гражданских. Он осекся, недовольный, что его так грубо перебили, вернул равнодушному слушателю негодующий взгляд, и воскликнул:

– Когда звери терзают нашу землю, никто не смеет отсиживаться в тылу.

– Беда в том, что на той стороне, в большинстве своем, такие же люди.

– Вы рассуждаете, как социалист!

– Нет, я реалист. Противника надо оценивать трезво.

Лейтенант сник, пробормотал:

– Мы последние…

– Да вроде нет, – отозвался Арман, – подкрепления еще должны быть.

– Мы последние, кто способен чувствовать душой! А следом идут такие как вы, молодой человек! Рассуждающие! Умничающие! Те, кто не верит ни во что и гордится этим!

– Чьи стихи вы читали? – спросил Арман, чтобы остановить поток восклицаний.

– Мои собственные! – окончательно обиделся почтенный лейтенант. – Тридцать переизданий, между прочим, за восемь лет!

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 6. «ПОГИБНУТЬ, НО НЕ ОТСТУПАТЬ»