Всё или ничего (СИ)

Чезаре молчал. Он кожей чувствовал, что омега лжет. Но не мог понять причины. Ему казалось, что это простой вопрос. Очень простой. Так смысл врать?

- Что такого ужасного в том, чтоб сказать мне правду? Поверь мне, синеглазка, твои тайны не могут быть ужаснее моих, - мягко произнес мужчина.

- Чезаре, это тебя не касается. Понимаю, тебе тяжело в это поверить, но существуют вещи, которыми люди просто не могут поделиться, - с легким раздражением отозвался Эдмунд.

- Я тебя прекрасно понимаю, - хмыкнул мужчина.

- У меня есть идея. Ты говорил, что раз я задам вопрос, ты имеешь право тоже спросить что-нибудь. Так вот, муж мой, один вопрос твой – один вопрос мой.

- Ловко, - слегка кивнул мужчина. – Хорошо. Но говорить только правду.

- Согласен.

Эдмунд замолчал.

- Что такое, синеглазка? – поддел его Чезаре. – Ты сам озвучил правила игры. Но я первым задал вопрос. Отвечай, а то я подумаю, что ты придумываешь свой ответ.

- Не торопи меня, - огрызнулся Эдмунд. – Демоны с этой игрой, я устал и хочу спать.

Он был страшно раздосадован. В конце концов, кто тянул его за язык? А теперь муж ухватится за эту соломинку и не отстанет от него до тех пор, пока окончательно не лишит покоя себя и омегу.

Эдмунд демонстративно лег на спину и закрыл глаза. Спустя несколько минут он услышал, как муж встал с кровати и начал тушить свечи. Он оставил пару на столе. Почему-то и ему, и омеге больше нравилось спать в таком полумраке. Уютнее как-то.

Чезаре лег рядом, омега почувствовал на себе изучающий взгляд. Затем альфа невесомо погладил его по щеке, очертил губы шершавым пальцем. Он сделал это с какой-то удивительной щемящей нежностью, на которую, казалось не был способен, и от этого будто что-то дрогнуло внутри. Эдмунд открыл глаза. Чезаре смотрел на него в упор.

- Что ты от меня хочешь? – прошептал омега. – Что? Я не хочу об этом всем говорить. В конце концов, прошло столько лет… Это не имеет значения.

- Но если это не имеет значения, то почему ты не можешь мне рассказать? Что случилось у этой северной башни, из-за чего ты мимо пройти не можешь? – ласково спросил мужчина. – Я вижу, как тебя это мучает. Ты замыкаешь в себе на целый день, уходишь в себя.

- Ты тоже не слишком дружелюбен.

- Не переводи на меня стрелки, солнышко. Мы сейчас говорим о тебе. Ответь на мой вопрос, и тогда поговорим обо мне.

- Могу тебя обрадовать. О тебе мы говорить сегодня не будем. Спокойной ночи, - пробормотал омега, отворачиваясь от мужа.

Чезаре глубоко вздохнул, но промолчал. Он не стал обнимать мужа, просто лег, подложив руки под голову.

Эдмунд смотрел в стену. В голове стало как-то пусто и гулко. Ни одной мысли. Омега искренне не понимал, почему муж так настойчив. Какое ему до этого дело? Даже Ник никогда не спрашивал. Эдмунд не знал, то ли он не хотел сыпать соль на раны, то ли ему самому было неприятно об этом говорить. Но так или иначе, речь о смерти Александра никогда не заходила, впрочем, как и о его сыне.

Так почему Чезаре это так важно? Эдмунд раньше вообще не мог себе представить, что мужа будет волновать его душевное спокойствие. Конечно, за последние несколько месяцев многое изменилось, но все-таки… Омега совсем не ожидал, что альфа будет его так поддерживать. Более того, что он станет помогать Нику. Это было совершенно невероятно.

А теперь он требует правды. Зачем? Что от этого изменится? Омега не хотел жалости, не хотел презрения или понимания. Да и вряд ли Чезаре поймет…

Эдмунд пролежал вот так еще около часа. Он все пытался прийти к какому-то решению, а иногда удивлялся, как вообще может думать о том, чтоб все рассказать Чезаре. Омега прислушался: муж дышал ровно, не шевелился.

- Мой отец прыгнул с этой башни, - едва слышно прошептал Эдмунд. – Он сделал это глубокой ночью, потому что мой брат умер на закате.

Омега замер. Он чувствовал себя тетивой, натянутой до предела. И Эдмунд даже не мог понять, чего он хочет больше: чтоб муж услышал его или нет. Когда омега уже решил, что альфа спит, и буквально выдохнул, сбрасывая чудовищное напряжение, мужчина вдруг пошевелился. Эдмунд перестал дышать, когда муж обнял его со спины, притянув к себе. Потерся носом о шею.

- Он не смог смириться с его смертью? – хрипло прошептал Чезаре, начав слегка покачивать, словно ребенка.

- Да. Александр очень любил моего брата, - безэмоционально ответил Эдмунд.

- А тебя не очень, - понимающе сказал альфа, разом вспомнив, как случайно поймал мужа за рисованием в поместье, когда он рисовал портрет незнакомого мужчины. – И потому решил, что может бросить своего ребенка, - мрачно резюмировал Чезаре, и Эдмунд едва ли дернулся от этих слов.

- Что ты? Нет. Он не бросал… просто, так вышло… и он, - начал спешно оправдываться омега, повернувшись к мужу лицом, - он не бросал.

- Эдмунд, он тебя бросил.

- Зачем ты так говоришь? – голос Эдмунда подозрительно задрожал. Он попытался вырваться из рук альфы, но тот крепко прижал его к себе. – Отпусти меня, - проскрежетал омега, пытаясь придать голосу твердость.