Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости

Хоть это и сильное упрощение, но если вы вспомните тех молодых парней с их «отлупом» – они попали прямо в яблочко.

Мужчины находятся под сильнейшим давлением, они должны казаться жесткими, сильными, стоическими, могучими, успешными, бесстрашными, способными, контролирующими абсолютно все. Таковы общественные ожидания, формирующие их желаемые образы.

В то время как женщины получают невозможное задание – сбалансировать, утрясти, совместить недостижимые и часто несовместимые ожидания, – мужчины задыхаются под мощным гнетом постоянного «сильный, бесстрашный и могучий» – что равно недостижимо.

Метафора женского стыда – паутина. У мужчин иначе. Когда они описывали мне свои стыдные переживания, я представляла себе маленькую коробочку. Эта коробочка заколочена ожиданиями того, что человек всегда будет выглядеть жестким, сильным, стоическим, могучим, успешным, бесстрашным, способным, контролирующим абсолютно все.

Как мать годовалого сына я уже поняла, что мы помещаем мужчин в эти маленькие тесные коробочки очень рано – в сущности, с рождения. Мы удерживаем их там с помощью наград, подкреплений и наказаний. Мы поощряем их стремление остаться в коробочке, превознося их мужские качества и наказывая любое проявление уязвимости или чувствительности (особенно страха, горя, печали), высмеивая его как слабость. Пока мальчик маленький, у него еще остается в коробочке немного свободного места. Родители, сверстники и общество в целом терпимее к его уязвимости и эмоциям. Но по мере того как мальчик растет и становится старше, места в коробочке остается все меньше. Мы подавляем их попытки к бегству из этого плена, стыдя мальчиков и мужчин за слабость, мягкость, страх, неполноценность, бессилие и неумение. И, судя по историям участников исследования, отцы и мальчики-сверстники могут особенно сильно ранить мальчиков и мужчин, отклоняющихся от норм маскулинности. Конечно, женщины – матери, сестры, жены, подружки, дочери – тоже стыдят мужчин; но все же из интервью следует, что они скорее поддерживают общественные ожидания, а вот наказывают в основном отцы, братья, приятели и тренеры.

История Пола – впечатляющий пример того, как стыд и страх стыда используются, чтобы побуждать, награждать и наказывать мужчин. Пол и его младший брат в детстве серьезно занимались бейсболом, продолжали играть даже в колледже. Пол вспоминал, как его отец говорил ему «будь мужчиной» и «не разнюнивайся», когда он учился еще в первом или втором классе. Жизнь Пола в детстве была, по его описанию, наполовину «прекрасной», наполовину «напряженной». Напряжение возникало потому, что от него постоянно требовали хороших результатов и успехов. Зато, заметил Пол, «я был всегда очень популярен и у меня было много клевых девчонок». Он добавил, что из-за спортивных способностей и успехов учителя и школьная администрация часто делали ему поблажки.

После колледжа Пол пошел работать в дотком [27] , принадлежащий его другу, и женился на Мэг, девушке, с которой встречался в колледже. Через год после их свадьбы компания друга закрылась. Пол получал там такую раздутую зарплату, что ему не удалось сразу найти место, где бы платили бы столько же. Через два месяца Пол сказал Мэг, что собирается быть менеджером по продажам, а зарплата у него будет примерно в два раза меньше прежней. Пол предложил Мэг продать машины, купить другие, подешевле, и начать экономить на походах в магазин. Пол: «Мэг рассердилась. Она сказала, что несправедливо лишать ее того уровня жизни, к которому она привыкла, только потому, что я не могу найти работу. Она пилила и пилила меня и наконец сказала: “Тебе не стыдно, что ты не можешь меня содержать?”»

Пол был уничтожен. Ему стало дико стыдно, что он не может заработать достаточно денег, и к тому же его сильно обидела черствость Мэг. Он не знал, что делать, и позвонил отцу, чтобы посоветоваться. Говоря с ним, Пол даже расплакался. Он первый раз в жизни плакал, говоря с отцом.

Отец выслушал его и сказал, что он должен «перевоспитать Мэг», а на работе «потребовать повышения зарплаты». Пол попросил отца пояснить, что тот имеет в виду, и тот отрезал: «Не будь слабаком, ты не обязан терпеть все это дерьмо. Мэг не нужен муж, который позволяет ей так рассуждать. Если ты ей такое спускаешь, ты еще больший лузер. И чувакам с твоей работы нужен мужик с яйцами, который способен потребовать большего. Что с тобой вообще происходит?»

Те два дня, когда состоялись эти разговоры с женой и отцом, Пол называет «началом конца». После них наступила, по его выражению, «черная полоса». Он стал гулять с друзьями и каждую ночь выпивать. В итоге Мэг и Пол развелись, а родители Пола стали жить отдельно после двадцати пяти лет брака. Утешает одно: мать и брат Пола теперь приезжают к нему чаще, и они втроем пытаются наладить новые отношения. Еще Пол осознал, что выпивка «вышла из-под контроля», и решил «сбавить обороты».

Из истории с Полом мы видим, как вознаграждалась его мужественность – атлетизм, победы, «крутость». У него было много приятелей, он встречался с самыми привлекательными девушками, ему делали поблажки в школе, а бывший одноклассник предложил высокооплачиваемую работу. Мы можем видеть и то, как Мэг поддерживала общественные ожидания, которые требуют от мужчины быть добытчиком, и издевалась над его низкой зарплатой и карьерными проблемами. Наконец, поведение отца Пола – яркий пример того, как брань и стыд используются для наказания мужчин, которые не вписываются в рамки общественных ожиданий.

Я собираюсь продолжить интервью с мужчинами, возможно с помощью исследователя-мужчины. Думаю, есть важные разговоры о стыде и уязвимости, которые должны происходить между мужчиной и женщиной. Общество, конечно, учит мужчин скрывать свои уязвимые места и страхи, но кажется, что в этой социализации женщины играют достаточно важную роль. Один мужчина сказал мне: «Женщинам кажется, что пусть уж мы лучше умрем, но верхом на белом коне, чем свалимся с него в грязь». Действительно, я много слышала об этом в интервью с женщинами и мужчинами. Но я не думаю, что мы действительно этого хотим. Когда мужчины и женщины стыдят друг друга и поддерживают недостижимые гендерные ожидания, они разрушают близость. Если мы не можем быть искренними, мы не можем осмысленно общаться. Вместо сочувствия и соединения в наших отношениях появляются страх, обвинение и разобщенность. Не думаю, чтобы кто-нибудь из нас хотел этого для себя и своих детей.