Все к лучшему

Я подавляю желание выхватить стакан из его руки и попробовать, нет ли там джина. Но такой жест подразумевает хоть какую-то близость, что мне совсем не улыбается, поскольку мы не в ладах.

— Кстати, раз уж мы об этом заговорили, — продолжает Норм, окидывая меня взглядом. — Похоже, тебе уже хватит.

— Пошел ты.

Он примирительно поднимает руки.

— Ты прав. Слишком рано. Извини.

— Норм!

— Норм? — переспрашивает он. — Так меня зовут друзья. Ты можешь звать меня папой.

— Пап!

— Да?

— Я скажу, чтобы тебя выгнали.

Норм вздрагивает от угрозы, которая слышится в моем голосе, сутулится, на мгновение меняется в лице, и в его глазах мелькает боль и страх. Я понимаю, чего ему стоило прийти сюда.

— Зак, — начинает он достаточно громко, чтобы перекричать музыку. — Я понимаю, что вам есть за что на меня обижаться. Вы даже представить не можете, до чего мне стыдно. У меня не хватит слов, чтобы попросить у вас прощения. Но нужно же с чего-то начинать. По крайней мере, когда я умру, вы вспомните, что в один прекрасный день я понял, сколько боли вам причинил, и попытался, пускай и неудачно, но все-таки попытался загладить вину. Ты еще молод, у тебя впереди целая жизнь, чтобы злиться на меня. Я уже стар. Никогда не думал, что доживу до таких лет. И я хочу сказать тебе то, что знаю точно, в чем уверен на сто процентов: нельзя терять ни минуты, нужно искать выход из положения. Я тебя понимаю, но и ты меня пойми. — Он глубоко вздыхает, и я вижу, что у него дрожат руки. — Я пришел послушать, как играет мой сын. И я собираюсь это сделать. Очень жаль, если он не станет играть. Но я, по крайней мере, перед сном скажу себе, что не спасовал при первых же признаках сопротивления. Поэтому, если хочешь, попроси Мориса вышвырнуть меня вон. Я и не ожидал, что будет легко.

Я смотрю на Норма во все глаза, ошарашенный этим коротким монологом.

— Откуда ты знаешь, что вышибалу зовут Морис?

— Я легко схожусь с людьми.

— Ты что, умираешь?

Норм со вздохом упирается взглядом в свои руки, лежащие на столе.

— Мы все умираем, Зак.

О боже. Я едва не взрываюсь от очевидной банальности его слов, как вдруг в зале гаснет свет и на сцене под хриплые вопли и аплодисменты появляются музыканты.

— Вот видишь, — комментирует Норм, бешено хлопает и пронзительно свистит. — Похоже, Мэтт все-таки решил играть.

Мэтт бьет по струнам и делает шаг к микрофону. За его спиной Отто начинает отстукивать медленный раскатистый ритм на малом барабане, и у меня падает сердце: я узнаю вступление к «Святой матери». Мэтт явно решил, что раз уж Норм пришел на концерт, нельзя упускать такую возможность. Что толку писать разгромную песню об отце, если не увидишь, с каким лицом он ее послушает? Публика при первых же медленных аккордах баллады рассаживается по местам. Мэтт играет начальные такты песни, поглядывая на столик, за которым сидит отец; на губах брата играет недобрая улыбка.

— Эту песню я написал о своей семье, — объявляет он в микрофон.

В зале раздаются одобрительные возгласы — то ли оттого, что завзятые фанаты догадались, что именно собирается сыграть Мэтт, то ли потому, что поклонники рок-групп каждое слово солиста встречают радостными криками. Наконец все смолкает, и Мэтт начинает петь.

Святая мать не забыла, как жила до тех пор,
Пока отец не изменил и не сбежал, словно вор.
И все мечты ее детей рассыпались в прах,
А мать взошла на крест за грехи отца.

На этих словах Норм застывает на месте и таращится в пространство, на лице его появляется напряженно-безучастное выражение, и я даже в темноте зала вижу, как он бледен. Мэтт на проигрыше отходит от микрофона, потом снова делает шаг вперед и поет второй куплет.

Когда-то мы были счастливы, теперь все не так,
Но клянусь, я помню свет, что горел в ее глазах.
Я лежу на кровати, отвернувшись к стене.
Тот, кто любит святую, всегда на войне.

Тут Сэм и Отто на два голоса затягивают: «Святая мать», а Мэтт поет припев:

(Святая мать)
Почему мне так больно от твоей доброты
(Святая мать)
И если ты меня любишь, то где же ты
(Святая мать)

Атомная бомба отцовской любви

Разнесла твою жизнь на куски
И остались только осколки
Святой матери