Всё хоккей

Я поджидал ее, как мы и договорились недалеко от проходной. И заметил ее сразу. Она легко сбежала по лестнице, на ходу складывая белый халат в сумку. В узких джинсах, клетчатой рубашке, со взлохмаченной рыжей стижкой она напоминала подростка-сорванца. И у меня невольно защемило сердце. И когда она подбежала ко мне, я от неловкости сунул ей пакет с мандаринами в руки.

— Это вам, — буркнул невнятно я.

— Ой, а что это, — ее любопытный остренький носик влез в пакет. — Мандарины! Как здорово! Теперь на свидание вместо цветов принято носить мандарины? Ой, нет, вы, наверное, Виталик, ошиблись. Подумали, что я больная, а я к вашему сведению сама лечу больных. Вернее, учусь лечить. Ну, не обижайтесь, я, если честно, обожаю мандарины! Они мне детство напоминают. Вы знаете, в детстве я хотела быть продавщицей мандаринов. Верите? Я представляла, как стою на морозе, в шапке ушанке, в ватнике, похлопываю ладошками в толстых варежках и кричу на всю улицу: «Самые лучшие в мире мандарины!»

Я невольно надавил на пульсирующие виски. Но Тоня неправильно расценила мой трагичный жест.

— Ах, вы мне не верите? Но это чистая правда! Меня в детский сад на санках часто провозили мимо одной хорошенькой рыженькой продавщицы манаринов, и я так ей завидовала! И ночами мечтала, что непременно стану на нее похожей. И буду, как и она, торговать мандаринами на морозе. Меня вся семья отговаривала от этой глупой затеи. Все вдруг на полном серьезе принялись доказывать, что продавщицы — все поголовно пьяницы и обманщицы. Но я им так и не поверила. Мне нравилась та девушка, от нее всегда пахло мандаринами.

Тоня вытащила оранжевый фрукт из пакета и шумно вдохнула его запах. У меня закружилась голова. И я покачнулся.

— А где ты тогда жила, Тоня? — охрипшим от волнения голосом спросил я.

Она назвала мне совершенно противоположную ветку метро. Алька не могла там торговать мандаринами. Значит, другая девушка. Значит, на каждой улице есть такая милая конопатая девушка из нашего детства и юности. И все же я мало в это верил. Алька для меня навсегда останется единственной. И даже Тоня не смогла бы ее заменить. Потому что мечта Тони о мандаринах останется лишь мечтой. Она, как и я не способна была торговать на зимней улице фруктами.

Мне стало больно и тоскливо. И я уже другими глазами посмотрел на Тоню. И сразу же вспомнил, зачем мы встретились. У меня был сугубо деловой вопрос и не более. На который нужно тотчас получить ответ и поскорее распрощаться.

— Да, Тоня, что я хотел у тебя спросить. Только ответь честно. Твой дядя… У него могли быть ключи от твоей машины и гаража?

— Нет, конечно! Зачем? У него самого прекрасный гараж и машина.

Я почему-то с облегчением вздохнул. Слава Богу! Мне так не хотелось разрушать образ выдающегося ученого (Макса за ученого я по-прежнему не считал). А Маслов. Это совсем другое. К тому же он близкий родственник милой Тони.

— Странный ты задал вопрос! — Тоня пожала плечами. — Зачем ему мои ключи от гаража и машины? Если он сам мне подарил и то, и другое.

Я так радовался устоявшему образу великого ученого, что до меня не сразу дошел смысл этой фразы. А когда я понял, то резко остановился. Пожалуй, мой вид был не совсем адекватным, и хотя Тоня привыкла иметь дело с неуравновешенными пациентами, меня, пожалуй, даже испугалась.

— Что ты сказала?!

Девушка машинально отпрянула.

— Что с вами, Виталик? Что такого я сказала? И что тут такого? Почему родной дядя не может подарить любимой племяннице машину и гараж? Тем более не новые.

— А Макса, Макса в придачу он тоже вам подарил? В нагрузку?

Тоня со злостью топнула ножкой.

— А вот это уже хамство! И я не желаю больше отвечать на ваши дурацкие вопросы!

Я перевел дух, словно пробежал несколько километров. Я действительно вел себя как хам.

— Извини, Тонечка.

Щечки девушки пылали, губы были обиженно надуты, в зеленых глазах сверкали злобные огоньки. Казалось, она подбирала самые гневные слова. Извинять она меня не собиралась. Словно в подтверждение этого из-за угла вылетел шикарный черный мерседес, и, стремглав пролетев мимо нас, окатил меня вчерашней грязью. И девушка неожиданно расхохоталась.

— Вот видите, за меня отомстили! — она радостно захлопала в ладоши.

Я стал отряхивать грязь. Похоже, это становилось уже традицией.

— Вот гад! — огрызнулся я. — Словно подгадал, чтобы именно меня окатить помоями.

— Этот гад, к вашему сведению, мой дядя.

Я удивленно взметнул брови.

— Да, да, похоже, вы ему с первого взгляда не понравились. Он даже не остановился, хотя всегда любезно подвозит меня домой.

— Он весьма любезен, ваш дядя. Кстати, вы не припомните, когда именно он подарил вам машину? Не в период, когда зачастил к психиатру, избавляясь от несчастной любви?

— Да ну вас! Не собираюсь ничего припоминать! Словно на допросе! И вообще — мне пора.

Девушка собралась уходить, но я удержал ее за локоть.