Все хорошо

А потом машу рукой. Джейкоб вздрагивает. И ничего не отвечает. Наверное, остолбенел от изумления. До сегодняшнего дня я никогда не могла вспомнить его имени.

– Как поживаешь?

Джейкоб все так же пялится на меня. Знаю, бывают студенты, которые стесняются разговаривать с профессорами. Но раньше Джейкоб никогда меня не боялся. Вечно зевал на репетициях. Разевал свой проклятый рот прямо у меня перед носом. Что ж, сегодня спать ему явно не хочется. Он смотрит на меня так, как все они смотрели вчера, когда я выхватила у Брианы текст пьесы. Но о вчерашнем дне вспоминать неохота. Лучше я буду вести себя так, словно все хорошо. Это ведь правда, все хорошо. Конечно, начало у нас вышло неважное, Бриана пыталась меня свергнуть, я беспомощно хваталась рукой за воздух и, наконец, вцепилась в ее запястье. Но закончили-то мы на высокой ноте, разве нет?

– Джейкоб, ты что, язык проглотил? – спрашиваю я.

Пытаюсь шутить. Чтобы он расслабился и перестал так на меня глазеть. «Джейкоб, я не кусаюсь. Обещаю».

– Нет, профессор, – трясет головой Джейкоб.

– О, прекрасно. Ждешь не дождешься сегодняшней репетиции?

– Да.

«Плохой ты актер, Джейкоб. Придется нам с тобой как следует поработать».

– Я так рада. Вчера мы получили чудесные новости. – Улыбайся. Дай ему понять, что все прекрасно. – И я счастлива за нас. Особенно за тебя, Джейкоб, – лгу я.

Джейкоб хлопает глазами. Я счастлива за него? Серьезно?

– Абсолютно. Пароль – это замечательная роль. Гораздо лучше, чем Дункан, который быстро умирает.

Я растягиваю губы в широкой улыбке.

Джейкоб молча таращится на меня.

– Да и вообще играть злодеев всегда интереснее, – с бешеной скоростью тараторю я. – Согласен, Джейкоб?

Я смотрю на него с таким видом, будто меня очень волнует его мнение.

Но он молчит. И все так же хлопает глазами. Может, я застала его врасплох? Вообще-то раньше я разговаривала со студентами только во время занятий и репетиций. Не считая Элли, конечно, да и то она всегда первая начинала разговор. Заглядывала ко мне в кабинет в рабочие часы. Дрожащей рукой стучала в дверь – тук-тук. «Профессор Фитч? Надеюсь, я вам не помешала?» Голос ее бальзамом проливался на мои искалеченные нервы. А иногда она просто останавливалась в дверях кабинета и ждала, пока я ее замечу. И я замечала. Вскрикивала. А у нее сразу становился виноватый вид. Потом я улыбалась. «О, Элли. Это ты. Заходи скорее».

Наверное, Джейкоба сбил с толку мой внезапный интерес. То, что я вдруг попросила его поделиться своими мыслями, которых у него наверняка нет.

– Пароль – настоящий архетипический злодей. Подлец, который «переподлил самую подлость»[16], – с улыбкой говорю я. Да, цитирую пьесу. Приглашаю его к дискуссии. – Хорошая строчка в твоем будущем резюме, верно ведь?

Джейкоб же смотрит на меня так, словно я – набирающий силу черный смерч. Который движется прямо на него.

– Да, профессор.

– Что ж, увидимся на репетиции, Джейкоб. Не терпится посмотреть, как ты сыграешь своего персонажа.

Я всего лишь хотела его подбодрить, но он отчего-то ободренным не выглядит. «Ладно. Будь по-твоему, Джейкоб».

Я направляюсь к выходу, напевая себе под нос все ту же мелодию. Джейкоб смотрит мне вслед и облегченно вздыхает у меня за спиной. Странно. Неужели он все-таки меня боится? Да быть не может! Меня никто не боится. Я уже и не помню, когда меня в последний раз кто-то боялся.

Глава 12

Входя в зал, где должна состояться репетиция, я понятия не имею, что меня ждет. Что, если они по-прежнему будут артачиться? Стоять на своем? Что, если я увижу прибитый к сцене котел? И собравшихся вокруг него Эшли/Мишель в черных лохмотьях и ведьминских шляпах, колдующих над бумажным пламенем? И Тревора, готового в знак протеста занести надо мной меч из фольги? И Бриану в топе с расклешенными рукавами и задранным вверх подбородком, уже натянувшую решимость на колки[17]?

Но нет. Студенты молча сидят кружком на сцене. Я иду к ним, а они следят за мной глазами. Да так завороженно, как будто это я разыгрываю для них спектакль. А они боятся отвлечься и что-нибудь упустить. Они глаз с меня не сводят – не смотрят ни в телефоны, ни в пол, ни друг на друга. Рты у всех закрыты. Никто не жует, не прихлебывает газировку. В зале тишина – ни болтовни, ни шепотков, ни смешков. Все застыли и не шевелятся. Я даже их дыхания не слышу. Они вообще дышат? Зато ботинки мои в царящей в театре тишине стучат очень звонко. Улыбаясь, я подхожу к сцене и объявляю:

– Всем привет!

– Здравствуйте, профессор Фитч, – нестройным хором отвечают студенты.

Мое имя эхом разносится в воздухе. И меня пробирает дрожь.