Всё хорошо, что хорошо кончается (СИ)

Вилхелм внимательно глядит на свои ладони, а потом молча показывает нам правую. Её пересекает наискось багровый вспухший порез, воспалённый и глубокий. Из глубины раны сочится что-то мерзкое.

— О боги! — ахает Тилли. — Андраник, не гляди.

— Я в порядке, — отвечает тот с побелевшим лицом.

— Вот причина, — говорит юноша. — Я вспомнил. Дочь вождя тоже не горела желанием вступать в брак, и она подарила мне надежду, что мы разойдёмся миром. Вместо свадьбы она предложила иной союз, не менее крепкий. Разрезав ладони и смешав кровь, мы поклялись быть братом и сестрой, не выступать против народов друг друга, а если случится беда, оказать поддержку или отомстить врагу. Мы обещали держаться клятвы и в жизни, и в смерти, но она обманула меня. Когда мы смешали кровь, дочь вождя заживила раны, но стоило ей отбыть, моя рана открылась. И когда началась битва, стало только хуже, мне не помогли лекари, плоть на глазах начала гноиться. Я пытался держать меч левой рукой — я учился этому, ведь в бою можно получить любые раны — но боль в правой руке была так сильна, и начался жар. Я помню вождя, прорубившегося ко мне, помню его ярость, я увидел смерть в его глазах... О боги, неужто вы правы? Я действительно умер тогда?

— И-их! — соглашается Дамиан и тянется к блестящей короне.

Сообразив, что эту игрушку никак не взять, он начинает негодующе всхлипывать. Нела спешит его отвлечь, сделав пальцами козу.

— Мой бедный мальчик, — горестно произносит Адалинда. — Ведь знала же я, что дочери вождя помогают чёрные силы. Но я боялась, что реши они пойти на наши земли, на их стороне будет не только оружие, но и тьма, и мы неизбежно проиграем. Я надеялась усмирить змею, но подпустила её поближе, и она ужалила.

— Но откуда взялось проклятие? — задумчиво спрашивает Нела, щекоча Дамиана под подбородком. — Предположим, ваши враги хотели так или иначе заполучить земли, хитростью победили и обрели желаемое, так почему же они не остались здесь? Отчего они покинули город и вечная зима настала на севере и юге?

— Может быть, наша клятва всё же сработала? — предполагает Вилхелм. — И после того, как народ старого вождя напал на наши земли, их настигла кара за предательство?

— Но неужели дочь вождя не учла бы этого и допустила такой нелепый промах? — не соглашается Нела.

— Есть и ещё кое-что, — добавляет Адалинда. — Может быть, вы встречали безумную женщину, которая бродит по городу?

Она глядит на нас и по выражению лиц догадывается, что встречали.

— Отыщите её и узнайте, что ей нужно, — говорит хозяйка замка. — Я полагаю, она тоже виновна в случившемся. Когда-то эта женщина хотела связать свою судьбу с моим сыном, и так глубоко проникли в её голову эти бредовые затеи, что она, боюсь, использовала помощь тёмных сил. Пока я рядом с сыном, я не пущу её сюда, но всё же она как-то с ним связана. Может даже, именно она удерживает его тут, а материнская клятва удерживает и меня. Если изгнать безумную, возможно, и мы с сыном сумеем обрести покой. И тогда, верю, снимется с этой земли проклятие, замешанное на любви, колдовстве и смерти, на клятвах, данных нами когда-то. Я хочу лишь покоя для себя и для него.

Нела задумывается и хочет было ещё что-то сказать, но тут Дамиан ревёт во всю глотку, проявляя дурной нрав. Потому Нела осекается на полуслове и спешит отойти к высоким окнам в левой части зала, покачивая сына. Там она говорит ему о чём-то, указывая рукой за окно. Коза скачет к ним, тянет рогатую морду к Дамиану, но рёв утихает ещё не скоро.

— Мы отыщем женщину и выслушаем её, — обещает Гилберт Адалинде. — Пожалуй, теперь мы пойдём, но обязательно ещё вернёмся. Спасибо за всё, о чём вы нам поведали.

— Какую женщину? — интересуется Вилхелм.

— Ту, что бродит по улицам города в ночное тёмное время, — поясняет Гилберт. — Твоя мать полагает, что и эта женщина может быть замешана в проклятии и как-то связана с тобой. Мы выясним всё, что можно, и вернёмся.

Вилхелм встаёт.

— Спасибо и вам, — говорит он. — Вы за один день сделали для меня больше, чем кто-либо за все эти столетия. Вы помогли вернуть хотя бы часть воспоминаний, и теперь у меня есть не только бесконечная пустота и холод этого зала. Есть о чём поразмыслить, и может быть, к вашему следующему возвращению я сумею вспомнить что-либо ещё. Пожалуйста, возвращайтесь. Я желаю удачи в ваших поисках и надеюсь, вы сумеете помочь и этим землям, и нам.

— И я разделяю эту надежду, — говорит Адалинда, вставая рядом с сыном.

И пока мы идём к выходу, они стоят — неподвижные тёмные фигуры, не способные обменяться ни словом и с надеждой глядящие нам вслед.

Глава 21. Надписи на стенах лишь морочат нас

— Уж теперь-то я рассмотрю тот красивый домик, — говорю я, когда мы выходим наружу. — Окна мне нравятся, глядите, какие разноцветные. Вернусь домой — установлю такие же в своей комнате. Только сюжеты чтобы были из моих приключений.

— Надо же, ты способен думать о чём-то, кроме еды, — удивляется Гилберт.

И зачем только напомнил! Теперь, понятное дело, мои мысли двинулись в ином направлении.