Все, кого мы убили. Книга 2

– Появление гигантов, то есть мифических героев – замысел бесплотных небесных сил, которые таким способом порождали материальных существ, способных сражаться с демонами, обладавшими физическими телами или захватившими их. Примечательно, что Библия упоминает исполинов и как «иже от века человецы именитии» так и – тиранов и нечестивцев. Впрочем, тут следует оговориться, что именитыми, то есть славными, они оставались в первых поколениях, пока боролись с равными себе врагами, после же превратились в тиранов для людей, которых нещадно порабощали. То же видим мы и в греческих мифах о Геракле или Персее… Сам Персей ещё вполне силен и славен, избавляя мир от демонических тварей, сын его царь Алкей уже не так яростно борется с нечистью, а правит жителями Тиринфа как вполне миролюбивый тиран, но внук Амфитрион уже без устали истребляет людей в многочисленных войнах. Атланты были как раз потомками героев-победителей, впрочем, от своего потопа и они не спаслись, а вернее, уцелели лишь немногие, давшие, например, род великанов – сынов Енаковых, земли которых в Книге Числ описаны как пожирающие людей. Мы говорили о горах трупов на месте Мензалейского озера, и вы позволили себе отрывки из египетских книг, я же вспомню Второзаконие, где Моисей говорит Израилю, что тот идёт на земли народов многочисленных и великорослых, и Господь будет истреблять и изгонять врагов, но не за праведность Израиля, а за нечестие народов сих избавляет Бог землю от них. Так откуда же взялись те народы? Атланты до своего падения поначалу существовали как могучая и творческая раса, но по уменьшению в поколениях божественного в них превратились в угнетателей всего мира: они завоевали уже все земли, и оставались им лишь Греция и Египет, когда из-за гнева богов лишились они своей Атлантиды. Осколки их расселились по свету, и проследить их легко по двум признакам: гигантскому росту племён и владением знания о выплавке железа. Филистимляне, что означает – вторгшиеся, основали Газу, куда и лежит отсюда путь мой – есть пример тому ярчайший, ибо железное делание было у них в ходу едва ли не раньше всех, а о великане Голиафе, побеждённом пращой Давида, известно нам из Писания. Этим знанием владели понтийские халибы, само имя которых означает железо, по описанию Аристотеля и Аполлония – скифский народ. И слышал я, будто князь Прозоровский в тех краях отыскал скелеты гигантов…

Он остановился на полуслове, и тогда мне ничего не оставалось, как стереть маску благожелательности:

– Авраам Сергеевич, что же привело вас – ко мне?

Норов растерялся такому обороту:

– Вы изволили уж спрашивать.

– Вы отговорились чумой, но повод сей хорош для ваших будущих читателей. Что же привело вас ко мне, а не к князю Прозоровскому?

– Письмо, – сознался он. – Пакет я должен был передать вам ещё в начале своего пути. И любопытство. Древние арабские рукописи у Факра, нашего агента.

При сих словах он протянул мне жёлтый куверт, извлечённый из правого кармана. Бегло взглянув на него, я швырнул его в огонь, и пламя, завивавшее бумагу с сухим хрустом, явило озадаченное лицо его.

Орлов заблуждается или тоже не открывает мне правды? Тит Ливий, Диодор – это не пароль вовсе, они и в самом деле ищут пропавшие главы об изначальном времени народов. Что знаем мы о временах Египта, Рима и Греции? Теперь вот арабские манускрипты Факра – даром, что ли, Норов ссылается на Массуди и Якута. Почему и куда исчезли те летописи, с которых начинается история мира? А то, что они существовали, известно по чудом сохранившимся обрывкам.

– Вы опоздали, – сказал я, потому только, что он ожидал ответа. Послан он за «Учебником Гиганта» Ибн Али Тахира Тайфура, или за рукописью, озаглавленной «Уничтожение Розы»? Раньше, но не сегодня – это было бы важно. Но уже давно я следовал правилу искать главного, пренебрегая сколь возможно частным.

– С письмом или с рукописями? – огорчился он, но вот искренно ли.

– С тем и другим. Первое не нужно мне, ибо вскоре отбываю я на родину. Второе же, напротив, нужно мне самому, и я изъял всё ценное, когда с полгода тому проводил часть вечеров в саду, принадлежащем этой школе и устроенном на противоположном берегу, под навесом роскошных пальм, а остальную половину вечеров дома, в обществе некоторых офицеров школы, рассматривая великолепное описание Египта Французской комиссии, находившееся в библиотеке Факра. Единственный наследник, сын банкира Факра, находится в самом болезненном состоянии. Опекуны доселе разоряли последнее его достояние. Ныне Миллиони, греческий консул, родственник его, успел несколько остановить грабительство. Я приобрёл всё самое ценное, и надеюсь в кратчайшее время доставить это в Петербург. А где вы получили письмо?

Он не спешил с ответом, шевеля угли тонкой кочергой. Быстро смеркалось, гаснущие искры костра стремились соединиться в небе с разгорающимися звёздами юга.

– В Триесте. – Он помолчал и закончил: – Простите, я боялся опоздать с ним.