Все, кроме правды

Это был критический момент.

Все стихло, только слышно было, как разогревается бойлер.

– Твоя реакция на мой вопрос.

– Да, был. Я сидел в тюрьме.

– Ты говорил, что нет. Когда я спрашивала.

Я вспомнила эту ложь: «Нет, Рейчел. Клянусь».

Я вздрогнула.

Где же пролегла эта черта? Когда я решила, что все слишком далеко зашло? Сначала думала, что худшее, когда я не знала его имени. Потом, что все кончилось той ложью, глядя в глаза. И вот я снова сдвигаю границы. Все, здесь должен быть конец. Ярость вскипела во мне.

– Прости, я виноват.

Я не могла себе этого даже представить. Вот этот человек, которого я, казалось, хорошо знала – фрилансер, ведущий типичную жизнь среднего класса, любитель котов, дорогой одежды и лимонада из бузины. Я знала и многие другие мелочи, характерные именно для Джека. Он держал средство от блох для Говарда вместе со своими лекарствами в шкафчике в ванной. Он копировал себе в Твиттер феминистские высказывания актрисы Эммы Уотсон. Всегда говорил, что я умнее его. Этот человек – мой бойфренд – сидел в тюрьме. И снова и снова лгал нам – Уолли и мне. За что он так с нами?

– Мне было стыдно, – он все еще смотрел на меня. – Фотографии, на которых я в наручниках, убрали из результатов поиска. Это как быть гражданином второго сорта. Люди меня боялись. И не хотели, чтобы их со мной видели. Это бывает только с другими, понимаешь? С теми, кто поступает плохо. И вот – таким оказался я. Думал уехать куда-нибудь подальше, но Дэйви…

– Не могу себе представить.

Я и правда не могла. Как не могла и представить, что я не рассказала бы ему. Вот он стоит у меня в кухне, полностью в моем мире, и во мне – его ребенок. Но я не имела доступа к его жизни. Ничего не знала. Он сознательно меня исключил, при этом знал, как мне будет больно.

– Вот откуда ипохондрия. Никто мне там не помогал. У меня были кровотечения из носа, и всем было плевать, хотя продолжались они часами. Вероятно, это был стресс, но если ты не подыхаешь, то всем плевать. Ты там сам по себе.

Я кивнула. Это мне было понятно. Тревога о здоровье почти всегда возникает после травматического события, когда кажется, что на карту поставлено все, и ты остаешься один на один с этой ситуацией.

– Все смотрели телевизор, а я на часы. Мне это все еще иногда снится. Когда я вышел, то иногда замечал, даже через месяцы, что живу по тюремному меню – пюре по вторникам. Хотя на самом деле я могу выбирать обед и выходить из комнаты раньше девяти утра.

Джек смотрел на меня грустными глазами.

– Надо было сказать мне, когда я спрашивала.

– Я знаю.

– А это уже все?

– Да. Все до конца.

Но прозвучало лживо – и тут ярость вырвалась наружу.

– Ты это уже столько раз говорил! – Меня трясло от всхлипов, будто я пропустила начало плача и стала сразу рыдать. – Я же не уходила – тебя не бросила: ни когда узнала, что у тебя другое имя, ни когда выяснила, что ты сделал и как ты врал снова и снова, и про вердикт, и я…

Джек подошел ко мне, попытался обнять меня, но я сбросила его руки.

– Не могу, не могу! Я тебя люблю. Любила. Но я не могу!

Казалось, будто у меня грудь сейчас треснет от этого страдания.

– Нет, Рейч. Не надо.

– В чем же дело? – крикнула я, а он продолжал пытаться обнять меня. Я отклонилась назад, посмотрела в его покрасневшие глаза. – Что же ты такого плохого сделал в ту ночь, что продолжаешь врать снова и снова?

Он опустил глаза, избегая моего взгляда. Я ждала ответа, но не получила его. Но я получила другое – решение, как поступить.

Я не жалела, что спала с ним, целовала его, открывала для себя Шотландию. С радостью приняла беременность. Вообще не жалела ни о чем, даже что встретила его. Если бы я лишь вежливо ответила незнакомому шотландцу, где Монумент, и пошла бы дальше – тогда бы я жалела.

И с этой мыслью я попросила его уйти.

Он тщательно закрыл за собой дверь, и щетка на нижнем ее краю тихо прошуршала по ковру.

Часть третья Почему?

Глава 37

Я постучала в дверь Меза. Я шаталась, как призрак, не в силах оставаться в своей клаустрофобной квартире, нуждалась в обществе, в отвлекающей болтовне.

Кейт сегодня была в теннисном клубе. В субботу вечером там всегда проходил матч юниоров.

– Грибы! – донесся голос Меза.

Я невольно улыбнулась. Открыла дверь, прошла по деревянному полу коридора в гараж. Там было довольно темно, грибы стали больше, их белые круги казались в полутьме глазами каких-то тварей.

– Привет, – сказал он.

После разрыва с Джеком прошло два дня. Весь первый день меня тошнило, я беспрерывно вспоминала нашу весну и лето, все сделанные нами глупости. На следующий день от всей души жалела, что вообще увидела то первое письмо, узнала об этом, что из-за медицины была так одержима мыслью изучить его историю. И если бы мама не умерла, я бы не узнала, что человек не всегда тот, кем кажется. Может, я бы еще оставалась с Беном и была в счастливом неведении.

И о потерях Джека я тоже думала. Он мог бы избежать этого, усадив меня возле Монумента и все рассказав. Я бы тогда сама составила мнение, или потом, когда я впервые спросила, или даже во второй раз.